До свалки Колосов и его сотрудники добрались действительно быстро.
– Тебе стометровку бегать, Михалыч, – пыхтел Вася Славянкин – низенький крепыш в пестрой рубахе и черных джинсах. В розыск он пришел из армии и все никак не мог привыкнуть ни к гражданской одежде, ни к бешеному ритму новой службы. – Дай отдышаться.
– Сейчас отдышишься, – пообещал Никита.
Они завернули за угол напрочь сгнившей развалюхи с провалившейся крышей и по крутой тропинке, продираясь сквозь заросли каких-то колючек, спустились в овраг.
– Вон и благородное собрание, – Никита указал направо.
Примерно шагах в двухстах от них на дне оврага стоял канареечный «уазик» с мигалкой – дежурная машина Каменского ОВД. Рядом с ним в кустах бузины приткнулся облупившийся «Урал» с коляской. Мотоцикл этот Колосов узнал бы из тысячи. На нем добрый десяток лет ездил старинный школьный кореш, а ныне старший участковый Каменского ОВД Костя Загурский. За кустами мелькнула его милицейская фуражка. Хозяин «Урала» шел навстречу Колосову.
– Здорово, – он протянул Никите огромную, похожую на совок, ладонь. В Загурском было огромно все – от роскошных «фельдфебельских», как он хвастался, усов до начищенных до зеркального блеска сапог сорок пятого размера.
– Чегой-то вы из кустов к нам подкрадываетесь? – спросил он. – Машина, что ль, заглохла?
– Угадал, – Колосов пожал его «пять» своей левой рукой, правую он держал в кармане куртки. Рядом с гигантом Костей он всегда чувствовал себя так, как та мышь, которая породила гору. – Где?
– Там, – участковый кивнул на кусты, – там всё и все. Полный сбор всех частей. Карпыч приехал с чемоданом, прокуратура. А ты левшой стал, гляжу? Приемчики на ком-то отрабатывал?
Колосов кивнул и двинулся к кустам. Вот уже неделю он предпочитал здороваться именно левой рукой. Правую пришлось облечь в перчатку. На тыльной стороне его кисти внезапно вскочила какая-то гадость: фурункул – не фурункул, язва – не язва. Вид у этой заразы был самый наиотвратительнейший.
«Это у вас экзема, голубчик, – сказала ему пожилая врачиха в главковской медсанчасти. – От нервов все, нервы не бережете, а такой молодой. Насчет заразы не бойтесь, это совсем не опасно. Хотя неприятно… да… вот мазь. Мажьте утром и вечером, но главное – попытайтесь хоть немного эмоционально разрядиться».
Пижонистая кожаная перчатка (это в июле-то месяце!) доводила Колосова до зубовного скрежета – жарко, кожа мокрая, скользкая. А что поделаешь? Он не забыл еще испуганно-брезгливого взгляда молодой женщины в троллейбусе, когда она дала ему талончик, прося пробить, а он пробил и вернул его ей, держа правой рукой без перчатки. Нет уж, подальше от таких взглядов! А то еще в лепрозорий загремишь.
За кустами бузины пряталась круглая, сплошь заваленная мусором полянка. Чего там только не было! Консервные жестянки, прохудившиеся чугунные ванны, разбитые унитазы, пустые бутылки, тряпки. Словно вырванный