Пройдя две тюрьмы строгого режима предварительного содержания, я, наверное, перестал чего-либо бояться.
Моя первая «крытка» располагалась в самом центре нью-джерсийского графства Эссаик, афроамериканском анклаве неподалеку от моста Джорджа Вашингтона. Полтора месяца пребывания в этом страшном и вонючем заведении превратились для меня в ежедневную битву за существование.
За пользование телефоном приходилось отталкивать прущий на меня «чернятник», а в некоторых случаях было бесполезно взывать к их совести.
На сотню человек – всего два телефона-автомата, а испано-черные очереди к ним напоминали поток трудящихся в Мавзолей Владимира Ильича. При этом меня полностью игнорировали, по-наглому передавая освободившуюся трубку какому-нибудь из своих соотечественников. И меня, естественно, подобное нецивилизованное поведение крайне расстраивало, особенно в силу полнейшего отсутствия тюремного опыта. Приходилось нервничать, повышать голос и дергаться, ибо связь с волей давала мне «веру, надежду, любовь», а также возможность переговорить с адвокатами.
Вторая тюрьма тоже располагалась в получасе езды от Манхэттена, около выхода из туннеля имени Холланда. В этом складском районе «Садового Штата»[181] я провел еще полтора месяца. Золотая осень 2002 года меня явно не баловала положительными эмоциями. Мой новый СИЗО, подчинявшийся уже другому нью-джерсийскому графству, был чуть-чуть получше и посвежее. Тем не менее проблема с телефонией там тоже стояла весьма остро.
Вроде бы по сравнению с первыми казематами, телефонов-автоматов на душу населения было побольше. Секрет заключался в другом – очередь звонивших контролировалась известной «черной» бандой Crips. Чтобы позвонить, зэку требовалось внести посильную лепту в бандитский общак: пачку сигарет, упаковку печенья, банку супа.
После этого разрешалось звонить сколько душе угодно и насколько позволял твой карман, вернее, кошелек принимавшего звонок, поскольку все разговоры оплачивала другая сторона по системе «collect call»[182].
За три месяца бесславного первичного заточения мои скромно живущие родители и некоторые друзья потратили почти 8000 долларов на тюремные телефонные переговоры.
Администрации обеих тюрем, на пару с гигантом AT&T[183], занимались самым обыкновенным грабежом, ибо конкуренция отсутствовала напрочь.
Первая минута звонка из нью-джерсийских СИЗО в более чем соседний Нью-Йорк (полчаса езды на машине) стоила пять долларов. Каждая последующая – в районе восьмидесяти центов.
На воле подобная связь обходилась всего в 25 центов или того меньше.
Отказаться от «золотых» звонков не получалось – я во всю ивановскую стрессовал. Плюс требовалось строить защиту и собирать полумиллионный залог.
По сравнению с предварительными «крытками» северного и центрального Нью-Джерси тюрьма Форт-Фикс поначалу показалась мне настоящей казачьей вольницей. Однако, несмотря на кажущуюся