Не зэковские проводы в мужской тюрьме, а благотворительное чаепитие в Смольном институте!
Три составленных вместе стола были покрыты белыми чистыми простынями. Напротив каждого стуло-места изящно красовалась праздничная сервировка: пластиковая тарелка, по бокам – настоящие цветные салфетки и одноразовое столовое «серебро» – вилка, ложка, нож. Рядом с этой неземной красотой гордо возвышались ледяные бутылки пепси-колы, спрайта и кренберри-джуса[95].
Водка, наливки, самогон и прочее градусосодержащее питье отсутствовало: наш стол был чист и алкогольно-девственен. Славик, как никто другой, знал, что участников банкета в любой момент могут повести «пописать» и «подышать» – сдать анализы на наркотики и наличие алкоголя в крови.
При обнаружении запрещенных субстанций в крови каторжанина немедленно отправляли в карцер, лишали ларька и телефонной связи. Потом его судьбу решал один из лейтенантов или тюремный судья Ди-Эйч-О.
Рисковать никто не хотел, ибо наше коллективное сборище и без того могло привлечь внимание дуболомов. Какой-нибудь недружественный мент мог расценить наш ужин как «нелегальный», а его участников – строго наказать.
Мы ходили под Дамокловым мечом 24 часа в сутки, 365 дней в году.
Тем не менее мы, как и всегда, надеялись на лучшее.
Стараниями шеф-повара Александра Храповицкого и при активной поддержке юбиляра Вячеслава Вассермана судьба-злодейка послала на ужин русско-итальянской организованной преступной группировке незаслуженные тюремные яства: нежнейший салат «Оливье» с куриным мясом, яйца, фаршированные луком и грибами, рассыпчатый ближневосточный кус-кус, самодельную буженину, соленые помидоры и огурцы, деликатесную пасту в чесночно-помидорном соусе и еще кое-какую мелочовку.
Рядом со мной очутился энергичный Саша Комарковский, представитель молодого поколения хранителей тюремных понятий и обычаев. Он с пиететом прислушивался к разговору Димы Обмана и седых итальянских мафиозников, не забывая при этом налегать на угощение.
– Смотри, Левчик, сегодня ты попал на очень необычное застолье, – начал он, вполголоса обращаясь ко мне. – Таких курносых в новостях показывают, о них книжки всякие пишут, да и вообще кино снимают. Серьезные дяди. И с едой тебе повезло, как и с салютом недавним. Ешь и запоминай! Подобное не повторится!
Я мысленно согласился с Комарковским и взялся за нож с вилкой – народ активно уплетал редчайший гастрономический дефицит.
И итальяшки, и мои «хоум бои» восторженно цокали языками. Славик улыбался, довольный собой и нешумным банкетом.
Я повернулся к сидящему рядом Боре:
– Я чего-то не понимаю, почему никто ничего Славику на прощание не скажет? Тост поднимет хотя бы. Все-таки ведь собрались по его поводу, а не только животы набивать.
– А фиг его