К сожалению, в Форте-Фикс кондиционеров не было.
Готовясь к отсидке, я провел пару десятков часов на самом крупном американском тюремном интернет-чате, связываясь с бывшими зэками из этой тюрьмы. Я пытался заранее узнать, что меня здесь ожидает и к чему надо быть готовым. Среди прочих неудобств и ограничений отсутствие кондиционеров пугало меня по-настоящему. До ужаса.
Я открыл дверь «Тойоты». В машину моментально влилось раскаленное облако жидкого тумана, пахнущее океаном и грибами. Я зашагал в сторону посадок. Злобные мухи кружились и садились на моментально вспотевшее тело. Опять стало не по себе.
Я понял, что не меньше жары я просто боюсь и не хочу провести в тюрьме еще четыре года.
Все было совершенно непредсказуемо и непонятно.
«В принципе могло быть и хуже, – успокаивал я себя, подходя к хвосту раскаленной на июльской жаре очереди, – ведь не на войну в Ирак все-таки ухожу». Почему-то этот аргумент, часто приводимый моей мамой, сегодня не срабатывал и облегчения не приносил.
Очередь посетителей не двигалась, но никто, кроме нас, кажется, не нервничал. Без пятнадцати час я понял, что надо начинать действовать и что-то предпринимать. Идти в карцер или возвращаться в разграбленный дом мне совершенно не хотелось. Я вновь набрал номер тюремного коммутатора.
Телефон опять долго не отвечал. Когда до часу дня оставалось три минуты я все-таки смог пробиться к дежурившему в приемном отделении офицеру. Сбиваясь, и с жутким от волнения акцентом, я буквально выкрикнул свою историю про «добровольную сдачу» и многочасовую очередь.
– Немедленно подъезжайте к КПП, вы стоите в очереди на свидания. Я предупрежу охрану, – раздраженно ответила трубка.
– Ребята, вперед! Кажется, я уже влетел, – сказал я Галке и Тимуру, выруливая на середину дороги.
Через три минуты я повторил свою жалостливую историю охраннику – вахтеру, одетому в форму Федерального бюро по тюрьмам.
– Поставьте машину здесь и прощайтесь, – равнодушно пропел тюремщик с южным акцентом. – Сейчас за вами придут.
На мне были бананарепабликовские[4] джинсы и голубая, уже мокрая от пота майка. Под джинсами – две пары трусов «Келвин Клайн». На ногах – проверенные временем и двумя предварительными тюрьмами, замшевые саламандровские мокасины.
Я стоял у машины и не знал о чем говорить.
– Лева, не волнуйся, все будет хорошо, – не совсем уверенно успокаивали меня ребята.
Голова была абсолютно пустой, страх куда-то ушел. Я понимал, что надо собраться и сконцентрироваться. В очередной раз просматривал ксерокопии судебных документов и справок, которые собирался пронести с собой в застенок.
Внезапно около нас затормозил грузовой «Додж»-пикап белого цвета. Из него лениво вылезли два мордастых