– Просыпайтесь, юноша! – хозяйка бара легко потрясла асгардца за рукав, – Вас ждет новая одежда и новая работа.
Бог Обмана с трудом разлепил глаза и не сразу сообразил, где находится. Когда же он припомнил череду последних событий, то заметно помрачнел и спросил:
– Есть ли в вашем мире грех тяжелее, чем разбудить спящего, Розалин Клиффорд?
– Лень, – нимало не смутившись ответила женщина.
Локи был неглуп и понял намек. Хозяйка бара вручила ему нелепое мидгардское облачение и вышла куда-то. Постояв с минуту с вещами в руках, маг все же переоделся, но расстаться со своим имуществом не спешил.
– Что ты хочешь сделать, Розалин Клиффорд?
Черноволосый парень преградил путь женщине, желавшей забрать его одежду.
– Это вещи не из вашего мира. Понимаешь, о чем я говорю, смертная? Ты не можешь просто забрать их у меня.
Роуз ни на секунду не теряла самообладания и говорила с молодым богом так, будто он дитя, только что появившееся на свет:
– Не волнуйся так, милый. Я ничего плохого не сделаю. Просто приберу твой наряд для более подходящего случая.
«Не таскать же мне все это с собой… А ей и в голову не придет, наверное, замыслить худое». Бог Лжи отступил.
– Ладно, бери. Только спрячь получше и запомни: ты не должна отдавать, продавать или выбрасывать ничего из этого.
– Ну конечно, дорогой, ну конечно.
Переваливаясь, как утка, Розалин Клиффорд унесла одежду Локи куда-то в глубины подсобки. Молодой бог взглянул на себя в отражение полированного сотейника. Оттуда на него жестким взглядом смотрел растрепанный парень с черными волосами до плеч. Тонкие аристократичные черты лица, плотно сомкнутые губы, всегда готовые покривиться в недоброй усмешке. Глаза чистые, светло-голубые. В минуты гнева они темнели и приобретали цвет штормового моря, отдавая глубокой зеленью.
Теперь он выглядел, как настоящий мидгардец, за исключением одной детали. Локи так и не решился расстаться с ней. На шее молодого аса поверх простой футболки висел амулет: камень Драконьего Глаза в сложном обрамлении витых металлических линий. Когда-то давно маг сам его изготовил и наложил сильные защитные чары. Возможности проверить его в деле не представлялось, но Локи так привык к украшению, что носил камень просто для красоты. Тем более, когда асгардец бывал в гневе, подвеска выгодно подчеркивала цвет глаз своего хозяина, повторяя его.
Локи поправил цепочку на шее и спрятал амулет под футболку, подальше от чужих глаз. В это время на маленькую кухню как раз вернулась хозяйка бара.
– Ну вот. Вижу, ты готов приступать к работе.
Асгардец молчал. Его не покидало чувство, что он немыслимо, жутко, ужасно позорит себя. Розалин Клиффорд словно почуяла его настрой и внезапно спросила:
– Знаешь, какой грех страшнее лени и многих других? Самый страшный грех из всех? Это гордыня, милый. Гордыня. Я вижу, что тебе не по сердцу то, что я предлагаю, но с тобой произошло