Перкау снял перчатки и провёл ладонями над телом царевича, прощупывая энергетические центры. Затем он кончиками пальцев активировал несколько точек, хотя понимал, что Лират и сама уже сделала всё, что могла. Тихим голосом жрец начал читать воззвание к Стражу Порога, нащупывая с таким трудом найденную, но снова ускользавшую нить жизни царевича. В этот момент Хэфер, до конца не приходя в себя, отрывисто, едва слышно зашептал что-то. Бальзамировщик склонился к нему, чтобы разобрать слова, и вздрогнул. Царевич звал ту, которой он даже не знал, – свою «путеводную музыку». Перкау медленно распрямился и поднял глаза на Лират. Жрица развела руками и проговорила:
– У нас нет выбора. Хотя бы расскажи девочке – она имеет право знать.
– Я знаю, что она выберет, – печально ответил жрец. – В том-то и дело…
Лират сочувственно посмотрела на него и покачала головой:
– Мой друг, ты ведь всегда знал, с того самого дня, как священный пёс привёл тебя к мёртвой женщине и её младенцу. Ещё до того, как начал обучать, ты знал, что на много лет переживёшь её.
– Но я не хочу думать, что она пришла к нам только за этим, для одной только цели, пусть даже эта цель – спасти будущего Владыку Таур-Дуат! Неужели лишь потому Смерть защищала её все эти годы?
– Мы не можем знать этого, – мягко ответила жрица. – Я уже говорила тебе: возможно, получится сохранить обоих. При определённом стечении обстоятельств.
– При определённом стечении… – вздохнул бальзамировщик.
– Она не простит тебе, если ты не расскажешь ей. И не тебе вставать на пути воли Ануи, – предупредила Лират.
– Знаю, – голос Перкау прозвучал необычно резко. – Я должен всё это обдумать.
– Время пока есть. Отряд Владыки отбывает только через день. Мы удержим его, – она кивнула на безжизненное тело царевича. – Пока…
Последнее слово повисло в воздухе. Перкау и самому уже было ясно, что без чуда, явленного Стражем Порога через Тэру, они не сумеют вернуть Хэфера к жизни.
Второй день прошёл в разговорах и расспросах. Жрец снова пересказал Паваху то, что видел, умолчав при этом о Хэфере, прибытии первого имперского отряда, и, конечно же, о своей ученице Тэре. Вместе с Перкау воин обошёл весь храм и теперь выглядел совсем потерянным, вздыхая о том, что же расскажет Императору. Сжалившись над ним, Перкау набросал для Владыки небольшое послание со своим скудным рассказом. По общему уговору темы с мумией Сенахта было решено не касаться.
На третий день отряд покинул храм. Павах из рода Мерха прощался сбивчиво и с явным облегчением, хоть и заметно опечаленный тем, что не обнаружил здесь ничего стоящего.
Стоя в тени старой сикоморы, Перкау наблюдал за отбытием отряда и ещё