– Ешь! – послышался громоздкий, сдавленный звук, словно куском стали отлетевший из онемевших губ серой маски.
И тут же, вслед брошенной банке, приземлился и маленький перочинный ножик.
– Спа-си-бо, – заикаясь, выдавил из себя Сашка.
Чувство голода, однако, пропало в нем напрочь, как, в общем, и все иные чувства, кроме разве что вновь напустившегося страха. Отчего-то сознание сосредоточилось на деталях, оставив на время и забытую банку фасоли, и мысли о чем-то неотвратимом и обязательно быстром – ушло все, и лишь мрачная внешность Аластора во всех причудливых чертах гипнотизировало сознание. Это был странный образ ночного охотника, без всяких прикрас и ненужного показного блеска: все сдержанно и максимально практично. Длинный черный плащ с оттопыренным воротником, в которые так часто обряжались люди, избегавшие общественного порядка и закона (среди таких нередко можно было встретить отшельников, живущих у подножия гор, или наемных убийц, охотно скрывавших свою внешность под мрачной тканью плаща), плотная толстовка темных тонов и потертые черные джинсы. Это был хорошо читаемый внешний атрибут опасности, угрозы, которая исходила от этого исполина, а уж маска на его лице, этот холодный лик смерти, чудесным образом гармонировала со всем, на чем ранее невольно останавливался взгляд. В общем, это был расчетливый убийца, совершенно точно привыкший к своему делу и не испытывавшему при этом сколь-нибудь дурных чувств. Можно ли было ожидать от подобной личности снисхождения, при всем прочем еще и находясь в его логове?
– Ешь! – вновь рыкнул Аластор, и стало понятно, что повторять снова он больше не будет.
Руки сами потянулись к жестяной банке и перочинному ножу с белыми пластмассовыми щечками. Кажется, подобные действия вполне удовлетворили Аластора. Он развернулся, щелкнув каблуком, и тяжело побрел к столу, освещенному тройкой серых, восковых свечей, вставленных в позолоченный, скверно не гармонировавший со всем унылым убранством, канделябр.
Странно, но здесь, в глухой тишине пещеры, верилось уже в каждое слово, в каждую деталь легенды об Аласторе, и в любом движении этого духа хотелось видеть элементы высших материй. Впрочем, все было обычно. Чуть отодвинув скрипучий стул с деревянной спинкой, Аластор наклонился к бумагам и принялся внимательно изучать их содержимое. Как и свойственно людям, он глубоко погрузился в чтение и будто совсем