Между тем ополченцы продолжали собираться. Сотня Максима пополнилась еще несколькими бойцами. Вернулся Слава, привез пятерых дружинников из других сотен. Долго извинялся, что по ошибке захватил одного черного.
– Понимаешь, он без ленточки был, влез в машину, а как мы стали к полю сворачивать, спрыгнул – и поминай, как звали. Такая вот неувязка вышла. Не охотиться же за ним!
Максим поспешил успокоить друга: рассказал, что и сам по дороге помог солдату противника. Да не всё ли равно? В любом случае он бы до своих добрался, а чуть раньше или чуть позже – какая разница?
Время близилось к ночи. Пора было объявлять трудовую мобилизацию для разбивки лагеря. Дружно взялись за дело, поставили палатки на облюбованном месте. Подальше в лесу вырыли две ямы на приличном расстоянии одна от другой – примитивные сортиры: мужской и женский. Слава и Серега обошли лагерь, указали местоположение отхожих мест и передали от имени воеводы строгий наказ, которого, впрочем, не получали: соблюдать гигиену, не гадить где попало.
Уже темнело, когда прибежал Сашка с указанием от Самозванца:
– Палатки приказано ставить в лесу, за двадцать шагов от опушки. – Счет расстояний в шагах был введен как компромисс между метрами, привычными для ополченцев, и саженями, в которых мерил Отрепьев.
Максим ответил юному адъютанту, что приказ понял. Переставлять палатки он не стал. Потому что куда? В лесу форменный комариный рай. Нет уж, пусть остаются на узкой полосе поля между лесом и осинником.
Однако вскоре заявился с проверкой сам Отрепьев и устроил большой скандал.
– Вы ищете живота своего лишиться? Лыри неблаголепные, прости мя, Господи, за слова непотребные. Смерть ми есть от вас. Сказали те установлять лагерь в лесу? Тут тя первый вражий ханурик угробит к чертям вонючим, прости Господи.
– В лесу меня комарье раньше угробит, – твердо ответил Максим.
Самозванец плюнул, махнул рукой и ушел проверять соседнюю сотню. Оттуда донеслось очередное «прости Господи»: Юра, вслед за Максимом, выставил палатки на поле. Однако он оказался более сговорчив, и после недолгих пререканий его бойцы стали переносить лагерь в лес.
В сотне Максима к этому времени насчитывалось семнадцать бойцов – неплохой результат для первых суток мобилизации. По списку у него числилось пятьдесят семь человек («сотнями» подразделения назывались условно), и можно было надеяться, что в ближайшие несколько дней явится не менее половины личного состава.
Суматошный день завершился макаронами с тушенкой и крепким чаем: начали работать военно-полевые кухни.