– Не пойду. Дайте сначала сигарету. Целую. Почему вы ведете себя, как свиньи? Я что, вам сигарет не давал? – Эдик встал в дверях.
– Без фильтра, – сказал Виктор Пел.
– Не мы отдали этот приказ, – сказал Владимир Сор.
– Мы вообще не имеем права давать тебе ничего.
– Поэтому бросаете бычки, – сквозь слёзы проговорил Эдуард Рад. – Так не делается.
– Че будем делать? – спросил Пел.
– Не знаю, – ответил Сор. – Ладно, возьми пока сигарету.
– И чашку кофе, – протянул руку Пел.
– Дайте еще пару сигарет, – сказал Эдуард, – я за ухо заложу.
– Если Кум будет в плохом настроении, нас всех на – слово на х – в БУР отправят. Ты же знаешь Голубого, – сказал Пели. Голубым называли Главного Кума Малиновского. И не за секс-форму, а за слишком голубые глаза. Но, тем не менее, это было очень грубое прозвище. Так говорили о Куме только враги. И только за глаза.
– Зачем ты так говоришь? – сокрушенно произнес Владимир.
– А что? – спросил Виктор.
– А если нас подслушивают? Ты этого не допускаешь?
– Пусть. Все равно завтра или послезавтра нас всех прикончат.
– Может быть, кто-то спасется? – с надеждой сказал Эдуард.
– Ну ладно, хватит базарить. Спектакль уже начался и требует новых сцен, – сказал Пели.
– Как топка угля, – сказал Сори.
Рад взглянул на лист, который передали ему, и прочитал:
– Дать женщине-академику в руки две золотые погремушки. Она должна шуметь ими, потом говорить, что американский доллар рухнет через две недели и опять шуметь погремушками. И так три раза через каждые пятнадцать секунд.
– Можно я допишу от себя что-нибудь? – спросил Эдик. – Так писать хочется.
– Иди пописай, – сказал Вова. – Ничего не трогай.
– Вот только дали человеку волю, сигареты, кофе, он уже писать просится, – сказал Витя. – И не думай.
Эдуард сбежал вниз по лестнице. По пути к сцене нацарапал на листе:
– В виде гантелей. – А то эти ребята не додумались написать, на что должны быть похожи погремушки докторши, Действительного Члена Академии Наук.
– Ну вот, на сигареты я заработал, – радостно сказал сам себе Эдик и побежал дальше. Благо до сцены было не больше пятидесяти метров. Сейчас там проходила группа разговорного жанра. Синхронные переводчики. Обычно они занимались тем, что произносили тексты вместо актеров американского кино.
Сейчас этот кордебалет повернулся задом, все подняли юбки, и зрители в первом ряду зажали носы. Почему не уши?
– Что это? – спросил один из иностранных гостей И Вола. Они только что прибыли. Почти инкогнито. И сразу сели в девятом ряду. Их даже не встретил новый начальник Зоны. Гости приехали на час раньше, чем это предполагалось в связи с погодными условиями на Воле. Иг был проверяющим исполнение ликвидации от ГУЛАГа.
– Хорошо, что мы сели не в первом