Звезда Собаки. Семнадцатая Карта. Владимир Буров

со слезами на глазах просит Пеле и Сори изменить тот лист сценария.

      – Ну, пожалуйста, впишите …. Они же меня убьют.

      – Убьют не – слово на е с приставкой: вы – шутит Владимир.

      – Ну, надо же! – разводит руки в стороны Виктор. – Все хотят ….. Чё тогда врать, что он неживой.

      – Да он живее всех живых, – говорит Владимир. – Затмил даже Джона Леннана.

      – В очередь, сукины дети! В очередь! – громко говорит Виктор и захлопывает перед носом каптерщика дверь.

      Опальный драматург садится на пол у двери, вынимает из кармана окурок сигары и долго причмокивает, пытаясь раскурить ее.

      – Мне кажется, я сам становлюсь вампиром, – говорит сам себе Ради. Ему кажется, что он приподнимается на полом. – Я Варенуха! – кричит он.

      – Что он там болтает? – говорит Виктор.

      – Есть, наверное, хочет, – говорит Владимир. – Может, дать ему банку тушенки?

      – Дай.

      Владимир приоткрывает дверь и просовывает в щель большую банку американской тушенки.

      – А нож? – облизываясь, спрашивает драматург.

      Ему подают складной нож с ложкой и вилкой и пачку галет.

      Банка большая, в ней много мяса и вкусного, тающего во рту белого жира. Она быстро убывает. Из двери ему бросают упаковку баночного пива Бавария.

      – Спасибо! – кричит Эдик. – А то я забыл сразу вам сказать.

      – Не за что. Не за что, амиго. Это тебе пришла посылка от Американского Преза.

      – Почему вы не передали мне ее всю?

      – Не положено. – Таков был краткий ответ из-за двери.

      – Больше он ничего не просил мне передать? – Эдик заглянул в пустую литровую банку и облизал ложку.

      – Нет. Он только написал, что ты избавил его от чувства вины перед собственным народом.

      – Да, конечно. Непонятно только почему?

      – Потому что каждый сам отвечает за свою историю, – послышалось из-за двери. – Теперь отвечать придется нам.

      – Пусти козлов в огород, они всю капусту захватят себе, – говорит негромко Эдик. – Все мои мысли используют.

      – Что он там опять бормочет? – спрашивает Виктор.

      – Говорит, что мы не даем ему ни тушенки в достаточном количестве, ни бумаги, ни капусты. Он мог бы и сам все написать, – говорит, как переводит Владимир Сори.

      – Ладно, дай ему сто долларов и сигару, – говорит Виктор Пелевин. Он берет, и сам выносит Эдику сто баксов и настоящую Гаванскую сигару.