В десять сорок Сара позвонила Яцеку, чтобы он не беспокоился, что она у Магды, но Яцек не брал трубку.
В одиннадцать они открыли следующую бутылку. В одиннадцать двадцать Магда поведала Саре, что Петр сидел у нее в печенках, что они вообще не спали, что он был способен лечь в постель не помывшись, и когда они познакомились, он носил брюки в полоску и вонял чесноком, и пусть катится, откуда пришел, что она сама хотела с ним порвать уже давно, только ей было его жаль, и что он без нее пропадет.
В одиннадцать двадцать пять позвонил Яцек и сказал, что все ОК, если с Магдой нужно остаться, то пусть Сара остается, он сильно устал и уже ложится спать и очень ее любит, на это Магда разразилась плачем.
В двенадцать ночи – Магда лежала на диване – с ней приключилась истерика, она кричала, что не выдержит этого, что не хочет жить, как он мог, и что это был единственный мужчина, которого она любила.
В час ночи кончились все бумажные носовые платки, бумажные полотенца и туалетная бумага. В половине второго у Магды начался истерический смех. Она смеялась над всеми мужчинами, которые уходят от женщин, их любящих, и которые потом трагически кончают в картонных коробках на дачных участках, без работы, денег, любви и детей, и становятся поживой для вшей, в особенности лобковых.
В два десять Магда лежала головой на коленях у Сары, с полотенцем на лице и повторяла, что она никогда уже не доверится никакому мужику и страшно завидует Саре, что у нее хороший муж.
Около трех она уверяла, что отыщет Петра, потому что он сам не знает, что делает.
В три часа две минуты Магда встала перед зеркалом и занялась исследованием своих грудей, потому что у нее наверняка уже есть узлы, которых она не чувствует, и что будет, если у нее рак. Мало того, что Петр ушел, как она может себе позволить вырезать грудь.
В три двадцать она стояла перед Сарой на коленях и умоляла ответить на вопрос, можно ли сделать операцию, при которой не удалят грудь, как Сара думает?
Сара в это время думать уже не могла. В три тридцать она укрыла Магду пледом, а сама легла на ее кровать и мгновенно заснула.
Это была первая ночь в замужестве, которую Сара провела не дома, не считая, конечно, ночевки у родителей, когда она еще жила в Познани. Если Яцек был дома, она всегда возвращалась. Он не мог без нее спать, и от одной мысли, что она заснет без его теплой руки, ей становилось тоскливо.
Сейчас она тихо открыла дверь и на цыпочках вошла в спальню. Яцек спал, раскинув руки, как ребенок, поперек кровати. Сара наклонилась и поцеловала его в губы.
Он с удивлением открыл глаза и отвернулся.
– Не делай этого, – пробормотал в подушку, а Сара погладила его по волосам. Он не переносил, когда она утром его целовала, считал, что это только в фильмах влюбленные пары едва открывают глаза, то сразу бросаются друг на друга с чувственно приоткрытыми губами, а ведь каждый после ночи обычно спешит сначала почистить