Фрэнк поблагодарил и спрятал его в карман. Он решил еще раз пойти к отцу и учесть вексель, как это делали на его глазах другие, чтобы отдать долг и получить свой барыш наличными. Как правило, этих операций не производят после закрытия банка, но отец сделает для него исключение.
Насвистывая, он отправился в путь; отец снова улыбнулся, увидев его.
– Ну, как, Фрэнк, выгорело твое дело? – осведомился мистер Каупервуд.
– Вот вексель сроком на месяц, – сказал мальчик, кладя на стол полученное от Дэлримпла обязательство. – Пожалуйста, учти его с удержанием своих тридцати двух долларов.
Отец внимательно рассматривал вексель.
– Шестьдесят два доллара, – прочитал он. – Мистер Дэлримпл. Все правильно. Да, я его учту. Это обойдется тебе в десять процентов, – пошутил он. – Но почему бы тебе не оставить вексель у себя? Я могу подождать и не буду требовать свои тридцать два доллара до конца месяца.
– Нет, не надо, – возразил Фрэнк, – ты лучше учти его и возьми свои деньги. Мои могут мне понадобиться.
Деловитый вид сына позабавил мастера Каупервуда.
– Ну, хорошо, – сказал он. – Завтра все будет устроено, а теперь расскажи мне, как тебе это удалось?
И сын ему рассказал. В семь часов вечера эту историю узнала миссис Каупервуд, а несколько позднее и дядя Сенека.
– Ну, что я вам говорил, Каупервуд? – воскликнул дядюшка. – Этот мальчуган подает надежды. Вы еще и не то увидите!
За обедом миссис Каупервуд с любопытством вглядывалась в сына. Неужели вот этого мальчика она еще так недавно кормила грудью? Как он быстро возмужал!
– Надеюсь, Фрэнк, тебе и впредь будут удаваться такие дела, – сказала она.
– И я надеюсь, мама, – последовал лаконичный ответ.
Правда, торги происходили не каждый день, и не каждый день были возможны сделки с бакалейщиком, но Фрэнк уже с юных лет умел наживать деньги. Он собирал подписку на журнал для юношества, работал агентом по распространению нового типа коньков, а раз даже соблазнил окрестных мальчишек объединиться и закупить себе к лету партию соломенных шляп по оптовой цене. О том, чтобы сколотить капитал бережливостью, Фрэнк и не помышлял. Он чуть не с детства проникся убеждением, что куда приятнее тратить деньги не считая и что этой возможности он так или иначе добьется.
В этом же году, если не раньше, в нем начал пробуждаться интерес к девочкам. Его взгляд неизменно останавливался на самой красивой. А так как он сам был красив и обаятелен, то ему ничего не стоило заинтересовать своей особой понравившуюся ему девочку. Двенадцатилетняя Пейшенс Барлоу, жившая по соседству, была первой, на которую он загляделся, и сама она загляделась на него.
Природа наделила ее блестящими черными глазами и черными волосами, которые она заплетала в две тугих косы. Изящные ножки с тонкими лодыжками легко несли ее прелестную фигурку. Родители