Киевлянам в целом, а евреям в особенности, при немцах (тех немцах) жилось хорошо. Одним из немецких нововведений стал пляж. Раньше общедоступного пляжа в Киеве не было. Состоятельные горожане пользовались купальнями на правом, обрывистом и каменистом берегу Днепра. Немцы поставили на левом, где был золотой песок, грибки от солнца и кабинки для переодевания. С тех пор там киевляне и купались. Правда, для этого нужно было переплыть на «лапте»[31] на другой берег, но это окупалось тем удовольствием, которое могло продолжаться (особенно в выходные) целый день.
Был порядок, нормальные отношения, евреев не трогали. Более того, в связи с тем, что у идиша немецкие корни, евреев легче было понимать, а так как немцы еще и деньги за покупаемые товары платили, то это была лучшая из всех властей (Булгаков их насчитал четырнадцать).
Этим в немалой степени объясняется и трагедия Бабьего Яра. Евреев нелегко было убедить, что немцы уже другие. Старшее поколение помнило их вежливое обращение и то, как они железной рукой пресекали всякие непорядки (воровство, грабежи, забастовки).
А что такое Сталин и борьба за построение социализма в одной, отдельно взятой стране, многие из евреев испытали на себе. Коснулось это и моих родственников, что связано с послереволюционной и посленэповской экспроприацииями.
Мужа моей двоюродной бабушки Хаи – Пиронера – расстреляли в 1918 году красногвардейцы. Пришли вечером, когда семья обедала. Потребовали сдать все ценности и деньги. Вместо этого он, особенно не тревожась, предъявил справку, что ценности уже изъяты. Справка и обед с салфетками и столовыми приборами очень не понравились проверяющим. Его забрали и хлопнули за углом, только позже сообразив, что может и отвечать придется. Не пришлось. Власть тут же переменилась. При каждой смене власти можно было ожидать подобного.
Наконец, после ухода поляков, власть установилась окончательно. А потом начался НЭП.
Как и при всякой перемене правил, евреи приспособились первыми. И те, кто раньше мечтал стать купцами, стали нэпманами. Лозунг Бухарина[32] «обогащайтесь», адресованный крестьянам, они приняли близко к сердцу. Напомню, что в это время быть евреем стало выгодно (угнетенная нация, значит, союзник пролетариата). Мать писателя Юрия Нагибина, столбовая дворянка, спасая вынашиваемого сына и себя, вышла замуж, по совету обреченного любимого, за их общего друга – еврея[33]. Отец Юрия, дворянин, готовил в это время тамбовский мятеж. Нагибин долго считал себя евреем и вел себя из-за раздвоенности личности как русский пьяница, хулиган и бабник.
За