Самая наружность Жуковского в детстве тоже обещала в нем незаурядного человека. По рассказам знавших его, он был мальчик ловкий и стройный. Из-под черных ресниц блистали умом большие карие глаза, черные брови резко выделялись под большим лбом. Густые, длинные черные волосы вились по плечам. Приятная улыбка, оживленное румянцем лицо, какая-то особенная мечтательность во взгляде – всё это вместе с симпатичным и добродушным характером привлекало к мальчику. Нужно заметить, что все эти качества и впоследствии действовали притягательно на знавших поэта».
Мужское воспитание – залог удач в любви
Но мы снова возвращаемся к важному вопросу в воспитании каждого отрока, каждого юноши. Многим кажется, что армия – это, как её называют те, кто страшатся службы, – солдафонство, солдатчина, грубость… Не лучше ли уберечь от всего подобного, не лучше ли растить и лелеять в доме, как некий цветок? Жуковский долгое время был вот этим самым цветком. И что могло получиться? Но военная служба в России всегда была почётной и приоритетной для мужчин. В восемнадцатом веке даже дошло до того, что детей записывали в полки с младенчества. Конечно, с пелёнок в строй не ставили, но едва отрок подрастал, начиналась настоящая служба, нередко в пятнадцать-шестнадцать лет, а то и ранее.
В книге В.В. Огаркова читаем:
«Ещё ребенком он (Жуковский) был записан в гусарский полк сержантом, а в 1789 году произведен в прапорщики и даже принят (конечно, на бумаге) в штат генерала Кречетникова младшим адъютантом, что являлось весьма быстрой карьерой для Жуковского, которого, впрочем, вскоре отставили от службы “по прошению”, “без награждения чином”.Неудачное учение Жуковского, а также и традиции того времени, считавшие военную службу самой почётной для представителей высшего сословия, заставили родных Жуковского вновь подумать о его уже действительном определении в какой-нибудь полк. В этом взялся помочь знакомый родственников поэта майор Постников. Мальчика одели в мундир и отправили с майором в Петербург. Здесь поэт стал свидетелем зрелища, воспоминание о котором надолго удержалось в его памяти. Ему достали в Зимнем дворце, на хорах, во время большого выхода место, откуда он в первый и последний раз в жизни увидел Императрицу Екатерину II и её блестящий двор. Может быть, к этому моменту, поразившему живое воображение мальчика, относятся строфы из известного стихотворения “Царскосельский лебедь”, в котором поэт изображает как бы себя: “Но не сетуй, старец, пращур Лебединый, / Ты родился в славный век Екатерины!”»
Жуковский не раз ещё будет обращаться к золотому екатерининскому веку, и, словно следуя по его стопам,