Подплыла пышнотелая Бэла. Облегченно вздыхая – дескать, разделавшись с клиентурой низкого пошиба, она могла теперь посвятить себя дорогим гостям, – хозяйка заведения непринужденно оперлась ладонью о край стола в ожидании пожеланий.
Выбор блюд ей предложили сделать на свое усмотрение. Бэла жестом позвала официанта. Вместо итальянской кухни, которой ресторан заманивал прохожих, она решила побаловать компанию родной грузинской. Такой привилегии удостаивались далеко не все. Официант стал под диктовку записывать перечень блюд… Через несколько минут стол от них ломился.
Икра, заливное, сациви, лобио с орехами, холодный поросенок, который был подан с фирменным гранатовым соусом и плутовато выглядывал из-под кучи свежей зелени, пхали из свекольных листьев, хачапури, тушеные овощи. А в перспективе ожидались еще и шашлыки из телятины… – от одного вида закусок мужчины оживились и загалдели. Но затем, принявшись за еду, наоборот, приумолкли. Застолье протекало размеренно, даже скучновато. Один Грабе пытался всех веселить, изъясняясь на жуткой смеси американского английского, исковерканного русского и, чтобы не томилась от скуки не понимавшая английского Нина, довольно сносного французского.
Аристарх Иванович наблюдал за скоморошничеством Грабе с некоторым высокомерием. Решив сделать между блюдами перекур, он смачно попыхивал очередной сигаретой, которую ему услужливо предложила француженка. По его глазам совершенно невозможно было понять, что он думает о людях, с которыми коротает вечер, и думает ли вообще.
Спутница Аристарха Ивановича не переставала скользить взглядом по распаленным лицам мужчин, периодически поглядывала на Нину, словно пытаясь понять, кто она такая – чья-то любовница или жена, а может быть, просто сослуживица кого-то из присутствующих – и какими судьбами ее вообще занесло в такую компанию.
Какая-то кошачья настороженность, что-то очень изящное в движениях белых обнаженных рук, необычная грация девушки и отсутствующий вид, в свою очередь, приковывали внимание Нины, как притягивает к себе нечто дорогостоящее и недоступное. Она изо всех сил старалась не смотреть на ту, которую буквально пожирали глазами мужчины за столом, при этом не могла не видеть, что такое внимание к Адель льстило Вереницыну, и он даже не считал нужным скрывать это.
Ловелас Грабе теперь тоже переключился с Нины на Аделаиду и в открытую ей улыбался, демонстрируя отменные фарфоровые зубы – шедевр неизвестного американского протезиста.
Ужин был прерван неожиданным событием: хозяйка предложила мужчинам посмотреть частную «галерею». Картинами ее знакомых художников были увешаны стены соседнего «клубного» зала. Привыкшая обслуживать и угождать,