Это был какой-то особый день. Вечером я услышала ещё несколько потрясающих признаний. После работы – в горах темнеет мгновенно, будто кто-то выключателем щёлкает – мама сидела возле очага и смотрела на огонь. Я, как всегда, ушла на свою крышу. И услышала оттуда, как Бахшанда сказала по-таджикски:
– Никогда не думала, что увижу тебя возле моего очага…
– Это она маме, что ли?
– А ты знаешь, каково это – жить без мужчины? Откуда тебе знать! Ты такая белая, такая холодная. Ты, наверное, вообще не женщина… Как Умар мог с тобой жить?! У тебя хоть кошка дома была? Видела, как она страдает, когда приходят её дни? Но кошкам, неразумным тварям, Бог определил становиться горячими раз в месяц. Мы, женщины, всегда горячи. Мы испытываем желание всегда – каждый день и каждую ночь, – если рядом нет мужчины, который может желание утолить… Пусть Бог простит меня за эти мысли и эти слова. Я знаю, некоторые женщины утешают себя сами, без мужчины. Пусть Бог простит мне и эти слова. Он-то знает: я укрощала себя работой…
Она замолчала. Я подумала, что ушла. Почему-то всё время получается, что я нечаянно подслушиваю чужие разговоры. Сама себе кажусь каким-то шпионом. Так и хочется спрыгнуть и закричать: «Эй, я всё слышала! Выбирайте для разговора уголки поукромнее». А где их найдёшь? Всё на виду. И все люди – в куче.
Нет, оказывается, Бахшанда ещё не полностью высказалась.
– Ты думаешь, я тёмная, необразованная. Но я всё знаю. Я школу закончила. Радио слушаю. Могла поехать в город, могла в райком пойти, сказать: «У меня пять детей. Мой муж любовницу завёл, муж вторую жену взял, муж байские пережитки завёл». Умара в райком бы вызвали, Умар испугался бы… В город, наверное, меня бы не взял, но тебя бросил бы. Меня он боялся, но райкома боялся ещё сильнее… Я не поехала, не сказала… Это стыд перед Богом и людьми таким путём мужа возвращать. Соседки корили: «У тебя разве гордости нет? Почему в город, в райком не поедешь?» Из гордости не поехала. Много раз собиралась, но гордость сильнее была. Мудрые люди говорят: тот, у кого в сердце есть хоть одна частица гордости, не войдёт в Рай. Меня гордость при жизни в ад бросила…
Зачем она говорит это маме? Ведь мама не понимает…
– У вас, русских, никакой культуры нет. Вы не умеете пристойно поздороваться, пристойно начать разговор, у вас нет такта. Не умеете чистоту соблюдать, не знаете, как отделять дозволенное от недозволенного. Я точно знаю, что не чистишь волосы с лобка и на теле, и я уверена, что ты никогда не проходишь обряд очищения после месячных. Я видела много русских. Я знаю, среди вас тоже есть хорошие люди. Наверное, даже и ты – хорошая женщина. Свёкор рассказал, что ты старалась сама похоронить Умара… Ты делала всё не по закону, но я понимаю, что хотела проводить его достойно, как это понимаешь… Джоруб глупый. Джоруб думает, что теперь, когда покойный ушёл, мне с тобой нечего делить. Очень глупый. Может, если бы покойный был жив, я могла бы с тобой примириться. Может, мы с тобой даже подругами бы стали. Но теперь, когда всё осталось как есть, когда ничего нельзя изменить, мне нет успокоения. Бог его из твоего