Ярко накрашенные глаза Веруни становятся грустными:
– Ну как сказать! Ничего хорошего!
– А что не так?
– Да все не так! Подумываю вот установить себе Тиндер, – брякает Веруня.
– При живом парне? Однако! – замечаю я и отворачиваюсь от нее.
Веруня из тех женщин, которые всегда недовольны своими спутниками, но при этом никогда их не отпустят от себя. Так и вижу ее через десять лет, говорящей, как все не так у них с ее парнем, но при этом каждую ночь она будет ложиться с ним в одну постель. Мне ее не понять.
Я заказываю бутылку домашнего вина, Машины гости заказывают водку. Подходят еще коллеги и какие-то незнакомые мне люди. Мы начинаем потихоньку веселиться. Сплетничаем про нашего дирижера, про коллег, которых нет рядом, про тех, кто вышел в туалет, про другие оркестры, про бывших сокурсников:
– Прикиньте, а Наташка-то теперь в Париже! Играет такая там, на скрипочке.
– Бездарность всегда пробьется, – замечает Веруня.
– Она удачно вышла замуж, – вставляет одна из коллег.
Все одновременно:
– Уууу.
Кое-кто хихикает. Я молчу и попиваю винишко. Мне пока не слишком весело, но уходить не хочется, а это уже успех. Через полчаса кто-то разбивает первый бокал, и официантка приносит Маше счет за этот конфуз. Кто-то говорит:
– Это на счастье!
– За счастье! – подхватывают подвыпившие гости.
Веруня подсаживается мне на уши и болтает про своего бывшего мужика, который вдруг надумал пригласить ее на свидание:
– Что ему надо, я не могу понять?
– Да? – отвечаю я.
– Ну вот зачем мужчине, спустя полтора года после расставания, звонить и предлагать встречу?
– Ты правда не понимаешь? – переспрашиваю я.
Веруня смотрит мне в глаза несколько секунд, потом резко дергает головой:
– Нет, ну я понимаю…
– Ну вот и все, – отрезаю я.
– А как у тебя, что нового? – интересуется она.
– Новый есть, но с ним все как-то сложно, – говорю я.
– Вы уже трахались? – спокойно спрашивает Веруня.
– Да.
– Знаешь, моя дорогая, – Веруня кладет мне руку на плечо, – девушек ебут, а они себе придумывают отношения, не попадайся на этот крючок.
– Ты имеешь в виду его крючок? – пошлю я.
И сама смеюсь над своей детской шуткой. Веруня с ужасом глядит на меня, резко вскакивает и пересаживается на другой конец стола. Она занимает освободившееся место, пока его прежний владелец посещает уборную. Через пару минут он возвращается, оценивает ситуацию и, примирившись с ней, вальяжно усаживается рядом со мной.
Я пью третий бокал, но все еще чувствую себя неуютно. Парень рядом со мной уже прилично пьян, воротник его рубашки расстегнут на две пуговицы больше, чем позволено в светском обществе. Глаза ярко блестят, он посматривает по сторонам озорно