но обличье другое. Уж за всяко-разно узнал бы я его. Узна-а-ал бы… Не, здеся нету.

      Заключительные подписи поставлены. Скалыга поднимает глаза на Переплешина.

      – Прощаться будем? Или ко мне ещё что-то есть?

      Скалыга переводит взгляд на Хряпина, а затем на Тугарина. Смотреть на Гвидона особенно приятно – уж очень глубоко и наглядно переживает он крах прижившейся версии.

      – Прошу вас, Михаил Иваныч, ещё немного задержаться, – сухо говорит Хряпин.

      Он встаёт и с видимым раздражением ожидает, когда Переплешин уберётся из-за его стола. И спустя полминуты в кабинете, кроме него самого, остаются лишь Скалыга и Тугарин.