Маскарад миров. Дмитрий Раскин

строй, даже пересмотреть свои ценности, нежели отказаться от собственной правоты. Получилось так, что на нее покусился Коульз. И если бы только речь шла о правоте интеллектуальной – здесь, в конечном счете, просто – одна «правота» уступает место другой «правоте». Он затронул ту правоту, в которой мы есть как мы сами, в своих способах быть, преодолевать себя, достигать вершин, обнаруживать, осмыслить ошибки. Очень многое перечеркивается здесь самим перелетом. Что спасло его проект? «Проблема пятиста оставшихся лет», и только. Но если что-то действительно отменяется перелетом, значит, оно должно быть переосмыслено и вне зависимости от него. Но многие уже научились прикрываться самим перелетом от необходимости переосмыслять. Да и кто такой Коульз, чтобы пророчествовать, поучать здесь? Пятьдесят лет назад он знал как должно быть, а теперь, пожалуй, что и не знает. И перелет, переселение, для него теперь не во имя смысла, за ради жизни… Это никакая ни мудрость и уж тем более не гимн этой самой жизни – признание ограниченности, если не поражения… Человечество должно воспользоваться случайно предоставившейся возможностью и убраться (слава богу, что в этом есть пафос, и дерзостный поиск, и прорыв в неизведанное, и много чего еще). Человечество обязано выжить. Хотя, вполне вероятно, на новой своей Земле, оно более-менее бездарно повторит само себя. Но все равно остаются непредсказуемость и свобода.

      Он хотел бы вспомнить всех, с кем начинал пятьдесят лет назад. Многие не дожили. Они не были хуже его. И имели ничуть не меньше прав провожать сейчас команду этого корабля. В зале присутствуют те, кто должен был составить первый экипаж. Они не хуже тех, кто полетит завтра. Но слишком долго шла подготовка. Не в физической форме, не в возрасте дело (если говорить о предпоследнем составе). Изменились приоритеты полета и потребовались новые люди. Он готов ответить на вопросы.

      Из зала (здесь опускаются названия газет и имена журналистов):

      – Мистер Коульз, но вы же не будете отрицать, что сама подготовка к полету уже спровоцировала колоссальный научный и технологический подъем?

      – Не буду.

      – Мистер Коульз, как по вашему, хватит ли оставшихся пятисот лет, чтобы человечество сменило планету?

      – Этого никто не знает. Могу сказать только, на самом деле осталось уже четыреста пятьдесят.

      Коульз предоставил слово Хьюману.

      – Я не претендую на Смысл и Истину, – начал Стив, – Как командир корабля я выполню поставленную задачу. Как ученый хочу вновь пережить радость познания космоса, насколько отпущено моему уму и моей аппаратуре. Наша исследовательская программа не имеет аналогов (он перечислил основные направления). Все предыдущие три столетия космос работал на Землю. Теперь Земля станет работать на космос. За десять лет полета человечество узнает столько о своем будущем доме в антимире, что сегодняшние открытия, от которых захватывает дух, окажутся наивными и провинциальными. Что еще? Мой опыт астронавта позволит избежать жертв.

      – Мистер