– У Буты Лукича ныне разговор был с владыкой. Недоволен епископ, обошли его, не посоветовались.
– Только этого нам не хватало, – недовольно буркнул Иван. – При чём тут владыка? Он что, на этом месте храм собирается ставить? Место для храма зело не подходяще.
– Ты не гневайся, Степаныч. Одичал ты совсем в своём медвежьем углу и не ведаешь ряда. Без владычного благословения нынче в Ростовской волости никакие дела не делаются. Такова воля князя Всеволода и митрополита Иоанна, або стол княжий праздным остаётся до сего времени. Говорят, Всеволод велел Мстиславу взять опеку над Ростовом, но как он будет мотаться из Новгорода в Ростов и обратно, Бог знает. – Увидев недоумённый взгляд Ивана, Никодим поспешил успокоить его: – Нет, ты не подумай, что владыка всеми мирскими делами управляет. Тысяцкий, сам ведаешь, творит суд чади, полетное собирает, но на всё испрашивает благословение владыки. А епископ Исайя и сам, видно, не рад такому раскладу, ибо нет ему покоя ни денно, ни нощно. Своих духовных потщаний свыше головы, а тут ещё и мирские дела на него свалились. Но это временно, в помощь Буте.
– Что ж, приму благословение епископа, – снисходительно ответил Иван. – Ради такого дела и епископу поклониться не сочту зазорным. Владыка Исайя, вельми чтимый архиерей всей, – уже веселее сказал он, ожидая, однако, что сейчас Никодим заведёт разговор об их отношениях с Варварой.
– Вот и добро, сходите с Бутой к владыке, и всё будет ладно, – закончил разговор Никодим.
Иван, конечно, знал, что без епископа в Ростове не вершились большие дела, тем более, межевые, но как-то не придавал этому значения, а теперь вот сам почувствовал на себе недрёманное око владыки.
Благословляя в своё время Исайю на владычество в Ростовскую епархию, митрополит Иоанн, человек широкого ума, философ, книжник, советовал епископу опираться на местных бояр. В Ростовской земле ещё свежа была память о кровавых событиях, случившихся четырнадцать лет назад. Теперь же у владыки была надёжная опора. А Бута Лукич понимал, без владычной поддержки ему пришлось бы туго. Союз тысяцкого и владыки стал внушительной силой. Среди мери и чуди было ещё много язычников, но они затаились, опасаясь открыто выступать против христиан.
В отличие от своих предшественников, Исайя не стремится к насилию над неверными, призывая христиан и язычников терпимо относиться друг к другу – довольно уже крови! И он преуспел в этом. Если нехристи не хулят веру Христову, не идут с дрекольем на христиан, то пусть ходят на свои капища. Епископ даже не стал свергать в Ростове языческое идолище. Теперь то место так и называют – Чудской конец. Дикость нравов не усмирить силой. Не противостоянием её надо искоренять, а делать всё, чтобы христианская община была привлекательна для заблудших душ.
Исайя прозорлив, не менее бояр тщится о благоденствии всей ростовской чади. Не только Божьим словом он крепит христианскую паству, но не жалеет и богатства своего – вера без дел мертва есть. Помогает епископ ростовскому чернецу Авраамию обустроить киновию. Отчаянно борется