Но Бута и Иван знают: только поддерживая друг друга, они являют свою волю в земле Ростовской.
– В одном, несомненно, ты прав, Иван, – решил Бута хоть как-то поддержать друга, – нам надо свято исполнять завет наших отцов, крепить нашу дружбу и держать высоко честь наших родов.
– Я на тебя не в обиде. Понимаю, что великие помыслы одним днём не вершатся, но делать-то что-то надо. Обидно другое. Ты вспомни, что сказывали наши зверобои, промышляющие в Белозерской округе.
Бута задумался.
– О многом они сказывали.
– Говорили они, что новгородцы шустры зело. Они в верховьях Сухоны свои поселения ставят.
– Ну и что?
– А то, что на Ростовской земле они поселяются. Всё Посухонье искони было владением Ростова. Новгородцы прыть свою являют на Ростовской земле, а урезонить их некому.
– Какой же ты неугомонный. Наше ли дело…
– Князьям нет дела, нам нет дела, а кто же честь Ростова Великого будет блюсти? Сидим мы, яко дятлы, каждый в своём дупле, и нам нет дела до того, что скоро всё Белозерье под Новгородом будет! Мало софиянам Обонежской пятины, так они скоро и Шексну, и Сухону отберут у нас.
– У страха глаза велики. Даже если и так, не воевать же нам с Мстиславом. И почему это меня должно волновать больше, чем князей? Пусть они между собой ряд ставят.
– Пойми, Бута, сколько соболя, горностая и другого зверя привозят наши зверобои, и переведи это на гривны. Смекнул? Вот где источник кун для градозданья. Мои купцы готовы бы сами торговать с Готским берегом этой мягкой рухлядью, но туда все пути перекрыты новгородцами. Коли ростовцам нет пути к Варяжскому морю, то нам надо с новгородцами ряд ставить, они подняли мытное на наш товар, а мы поднимем мытное на булгарское жито, кое по Волге в Новгород идёт, также и с хлебом из южных земель.
– Погоди, Иван, ты всё в одну кучу сваливаешь, и волок на Ламе, и Посухонье, и Поднепровье.
– Да все концы завязаны в один узел! Более того, скажу тебе, пошто столько угодий вокруг наших имений пропадают втуне? Ох, сколько богатства пропадает! – тяжко вздохнул Иван, покачивая головой, будто