В один прекрасный день Николаича попросили постучать по каменной глыбе. Мастер не сразу понял, что от него требуют – никаких болтов, никакой резьбы в камне не было. Но послушно подступил к новому объекту; постучал по нему везде, где только было можно. Нет – просто везде. Он часто останавливался после ударов и приникал ухом к камню, пытаясь расслышать то, чем с ним делился металл – голоса, стоны, просьбы и еще множество других реакций, недоступных чужому восприятию. И в какой-то момент камень действительно ответил. И согласился выполнить небольшую просьбу мастера. К ставшему торжественным Николаичу сбежались все, кто находился сейчас в огромной лаборатории. А мастер примерился, оглянулся, убеждаясь, что привлек всеобщее внимание, и заработал своим молоточком. Ровно через минуту с противоположной стороны глыбы отвалился кусочек камня. Да не просто отвалился, буквально вывинтился из материнской глыбы, обнажив и на себе, и внутри нее резьбу, которую никто не нарезал. Теперь эксперименты стали разнообразнее. Они захватили и самого Николаича, к которому скоро пришло осознание одного факта, которым он поделился с японскими коллегами. Чем плотнее, чем структурированней был объект, тем охотнее он слушался команд русского мастера. Совсем аморфные соединения – например мед, налитый в чашку, говорить с Николаичем не захотел.
В какой-то момент Будылин стал замечать, что атмосфера в лаборатории стала меняться, причем не в светлую сторону. Улыбки, которыми Николаича встречали несколько его ассистентов, скоро стали мрачнеть. Русский мастер подозревал, что какая-то – несравнимая объемами с его, такой вроде бы бесполезной – работа идет в параллельном измерении. В смысле, его успехи тщательно изучаются и примеряются к другим, неизвестным ему объектам. Там, где действительно гудят станки, и, может быть, компьютеры. Только вот по этим лицам Николаич понимал – никаких сдвигов там не было.
Именно про это и говорили вечером кураторы этого проекта – когда Асука железными пальцами, а потом и всем телом разминала его уставшие плечи, спину и… все остальное. Их было четверо – глава корпорации, двое военных, сейчас сидевших у стола в цивильных костюмах и Райдон. Впрочем, последний молчал. Его пригласили сюда и позволили скромно сидеть у самого краешка длинного стола, чтобы спросить – при необходимости – о каких-то особенностях поведения русского. Сам Райдон никаких особенностей не замечал – русский ест, пьет, любит поваляться в ванной и благосклонно принимает профессиональные ласки Асуки. Но сейчас начальник службы безопасности корпорации молчал. Говорил один из военных – тот, что был пониже ростом и имел на отсутствующих сейчас погонах на одну звезду больше.
– Итак, – подвел он итог короткой, совсем не бурной дискуссии, – понятно, что ничего мы не добились. Компьютер не может моделировать процессы, которые этот русский выстукивает молотком, без всякого