сошли… Пели, плакали, смеялись… И пили, пили, пили… А зачем – не знаю. Может, просто горе самогоном залить или жажду… Не знаю… Напились все вдрызг. Клавка Платунова – чуть не умерла, а у неё муж Павел погиб в сорок четвёртом в Польше. У неё четверо детей осталось. Чуть сиротами не стали. Едва откачали. А Степанида, она и замужем не успела побыть, так в чёрном и до сих пор ходит. Три дня не отходила… Собирались с Колькой идти в сельсовет расписываться, а его забрали, и в сорок втором под Москвой полёг. А она всё ждёт… Даже я тогда напилась, хоть мне и нельзя было. Я же в войну получила благословение священника на проведение обрядов, поскольку некому было… Вот грех какой… И то плясала… Не могла удержаться. Радость она со слезами пополам… Были все как шалые… А когда потом столы пришли убирать, все уревелись – радость она радость, но наших нет и мы молодые, и детей поднимать одним, и пенсии нет – без вести пропавший. Да что говорить… Ты ещё маленькая, много не понимаешь. А сейчас много время прошло, а вот оно сердце не даёт покоя, ноет и плачет. Вон бабы идут… Люблю сюда приходить, когда ещё никого нет, пораньше, посидеть в тишине, повспоминать… Ты, Оленька, не забывай, что нас всех горе и счастье объединило, мы сейчас ближе родных. Вон мои дети поразъехались по стране места лучшего искать… А зачем? А мы все здесь и помрем здесь. А ты помни… Тебе продолжать… Умру, не забывай, сходи в церковь, поставь свечку, закажи панихиду, сходи на могилу и помяни, налей стопку, закуси блинком. Времени немного займёт, а по чину… Знай, жизнь она разная – много светлого, но и чёрные полосы встречаются… Как без них… Он, Господь, поможет их пережить. Ну вот и бабы идут… – давай накрывать, веселиться будем.
Мы сидели с моей бабушкой на грубой скамье, спиной упираясь в настил, такой же грубый, нестроганый, как гробы их мужей, погибших на фронте, который скоро станет столом – вдовьим столом на празднике Победы…
Степанида
Часть 1
– Олька, вставай, ну вставай, уже светает, – будит меня моя бабушка. – Вставай! Пора… Зимой выспишься.
Я нехотя просыпаюсь, потягиваюсь. Глаза не хотят открываться. Я ещё сплю, но бабушка рядом, гладит по голове, целует в лоб, проверяя температурку, и говорит:
– Вставай, моя хорошая, вставай умница моя. Время…
Я открываю глаза. В комнате горит свет. Едва светает, на улице ещё темно и только маленькая красноватая полоска на востоке. Солнце уже проснулось.
– Иди умойся на дворе из рукомойника. Водичка прохладная. Сон как рукой снимет.
Я, ежась от прохлады и сырости ночи, выбегаю босиком во двор. Там стоит полумрак. Полусвет рассвета уже изменил очертания сарая и хлева. Всё тихо и волшебно. Мокрая от росы трава влагой охлаждает ступни. Я на носочках подбегаю к рукомойнику и резко поднимаю его сосок. Холодная вода с шумом льётся мне в ладони. Я быстро обрушиваю её на лицо и взвизгиваю от удовольствия и прохлады. Хорошо! Бабушка стоит с рушником на крылечке
