Когда попадаешь в онкологическую клинику, начинаешь любить человечество.
Чувствуешь себя виноватым перед бредущими по коридорам людьми – за свое здоровье, за свою непричастность к их беде.
И в то же время – что-то вроде классового превосходства: слава богу, меня-то это всё не касается, у меня-то всё хорошо.
Так подают милостыню нищему на улице – платят «отступные» за свое благополучие. За благосклонность судьбы…
У одного из кабинетов сидела молодая пара. У женщины «глаза на мокром месте», застывший взгляд и такая же поза… Мужчина, в строгом сером костюме, но с полуразвязанным галстуком, болтающимся на шее как петля, обнимал её за плечи, гладил руку. Изредка что-то говорил…
Мимо проходили люди.
Шаркающие, многие на костылях, похожие друг на друга – общее несчастье объединяет людей больше, чем общая радость – они, словно призраки, медленно брели по коридорам клиники.
Туда-обратно.
Больничный коридор стал их единицей измерения пройденного пути. Больничное расписание дня – их мерой времени. Но главное, что делало их похожими друг на друга – взгляд. Иногда совершенно погасший, иногда сосредоточенный, но всегда – потусторонний, обращенный внутрь себя.
Словно в неожиданно наступившем цейтноте они торопились найти ответ на вопрос, над которым в суете предыдущей жизни думать было некогда:
– Зачем?..
Их судьбы, их жизнь, их истории болезней долетали до Гоши обрывками разговоров, услышанными случайно, мимоходом. Ему было жалко каждого. Каждому он мысленно желал, чтобы у него всё, в конце-концов, сложилось хорошо.
Но ему совсем не хотелось вникать в каждую из этих историй, не хотелось предлагать этим людям посидеть и выпить.
Хотелось поскорее уйти из этого дома скорби…
На обратном пути, выйдя на лестничную площадку, Гоша снова увидел человека с галстуком-петлей на шее – на этот раз он беседовал со средних лет женщиной в фирменном медицинском халате. Обрывок разговора, услышанного, пока спускался по лестнице, невольно приобщил его к ещё одной человеческой судьбе:
– Мое мнение: вырезать всё в таком возрасте – кощунство!
– А что делать?
– Я считаю – можно побороться…
Гоша подумал тогда, что «можно побороться» – хорошая фраза: кто-то будет бороться за тебя, в общем-то, чужого человека, за твоё здоровье и жизнь. Мысленно пожелал им победы – и с облегчением вышел на улицу…
3
Снег уже не шел – стоял сплошной стеной, за которой слабо угадывались силуэты прохожих и городского пейзажа, размытые, как на картинах импрессионистов.
Гоша, все это время не замечавший ни погоды, ни дороги, «вернулся в настоящее» и с удивлением обнаружил, что не понимает, где находится.
За плотной стеной снега виднелись лишь очертания