– И мы всего лишь смотрим друг на друга? – почти прошептал он.
– А что нам остается делать? – пожала я плечами.
– Я могу переплыть реку, – предложил Антон искренне. – Я хорошо плаваю, – зачем-то уточнил парень, хотя я теперь и так уже знала, что когда-то он серьезно занимался плаванием и даже имел юношеский разряд. Возможно, если бы не его мама, Антон мог быть не знаменитым музыкантом, а знаменитым спортсменом. Как знать…
– Но я не хочу ждать, пока ты переплывешь эту реку, – возразила я, понимая, как странно звучит наш разговор. – Мы должны встретиться на середине реки.
– Ты умеешь плавать?
– Очень плохо, – призналась я.
– Но тогда ты можешь утонуть, – слишком серьезно подошел к моей фантазии Тропинин.
– Я постараюсь этого не сделать, Антон, – пообещала я.
Он вновь взял мою руку в свою, и мы пошли дальше, оставив тихий дворик с каруселью и «классиками».
– Знаешь, почему я стал плавать? – вдруг спросил Тропинин.
– Почему? – полюбопытствовала я.
– В детстве, когда мать с отцом еще жили вместе, мы всей семьей поехали на реку. Кирилл был на берегу, помогал матери, а я зашел дальше, чем следовало. Течение было быстрым, меня стало уносить. Я испугался, пытался выплыть, стал захлебываться. Начал тонуть.
Я сглотнула – о прежней жизни Антона я знала ничтожно мало, и эта его история, рассказанная обыденным голосом, страшила.
Видя мои глаза, парень лишь улыбнулся.
– Ничего страшного не произошло, даже и мать, наверное, не помнит об этом. Отец был рядом и помог мне, вытащил, даже ругать не стал. Мне было страшно, но я молчал. Боялся, что мать начнет кричать. Я никому этого не говорил, Катя, но с тех пор я страшно боялся воды. Даже в душ идти одно время не хотел, – ухмыльнулся он, и я представила картину, как мама заставляет маленького Антона идти мыться, а он упрямится и твердит, что никуда не пойдет. Наверное, это было забавно, но в эти секунды мне не было смешно.
– Ты стал плавать, чтобы побороть страх перед водой, да? – спросила я.
– Да. И я сделал это. – В его ровном голосе не было ни хвастовства, ни торжества – лишь сухая констатация факта. – С трудом, но я полюбил воду. И сам стал водой, – посмотрел он мне в глаза. – Забавно? Я стал своим страхом. Стать тем, чего боишься, – высшая форма самоистязания. Я в этом спец, – добавил Антон шутливо.
– Ты, – я осторожно перебирала слова в уме, – весьма необычный человек, Кейтон Тропинин.
Он одарил меня задумчивым взглядом.
– Многие даже во взрослом возрасте не могут справиться со своими страхами. – Я вспомнила и о своей собственной гемофобии – панической боязни крови. Наверное, для Антона вновь оказаться в воде было сродни тому, если меня попросят умыть руки и лицо в крови.
– Ерунда. Просто всегда нужно знать, к чему стремишься. Вот и все, – отвечал он и со вздохом констатировал:
– А вот и твой дом.
Мы действительно уже пришли и стояли напротив подъезда, около которого были наставлены машины. Какие-то умники