Мир вокруг нас медленно загнивал. Что же до Курта, то он платил по долгам своему веку намного раньше назначенного срока. Новыми основами для него стали неуверенность и сомнения. Он всегда и все делал заблаговременно.
9
Энн влетела в комнату Адель вся в мыле; время посещений практически подошло к концу.
– Вы опоздали, это на вас не похоже.
– Я тоже очень рада вас видеть, миссис Гёдель.
Не снимая плаща, молодая женщина потрясла в воздухе картонной коробкой, на которой красовался дивный штемпель принстонского «Деликатессен». При виде ее содержимого лицо Адель озарилось. Торт «Захер»[17]! Молодая женщина протянула ей пластиковую ложечку, украшенную голубой лентой. Не дожидаясь приглашения, пожилая дама набросилась на торт и одним махом проглотила увесистый кусок.
– У нас его готовили лучше. Однако у вас талант – вы умеете угодить пожилым.
– Только в том случае, если это достойные дамы.
– Покажите мне хотя бы одну, которую можно было бы назвать достойной, и я сожру не только торт, но и коробку от него! Итак, на чем мы остановились? Удалось вам выбраться из сетей этого прославленного Адамса?
– Не буду скрывать, он беспокоится.
– Но не за мое здоровье, на этот счет у меня нет никаких сомнений. Я для него угроза, черной тучей нависшая над горизонтом. Что-то вроде маленькой занозы.
– Но для Института вы вряд ли являетесь приоритетом планетарного масштаба.
– Что-то я в этом сомневаюсь! А вы? Почему вы с такой настойчивостью окружаете меня своим вниманием? Неужели ваше положение настолько шаткое?
– Обожаю с вами разговаривать.
– В той же мере, в какой я оценила ваш подарок. Не хотите отведать?
Энн отказалась. Ее самоотверженность не доходила до того, чтобы пользоваться ложечкой после пожилой дамы.
– Ну и как он, этот ваш директор?
– Носит под рубашками водолазки.
– Да помню я его. Одно время в Институте с ним все носились, как с младенцем. Поговаривают, что каждая