у вас здесь, – заметил Шиповски.

      – Это не страшно, – плямкая, заявил дурачок, – завтра утром будет дождь.

      – Завтра? Откуда знаешь?

      – Знаю, – уверено отгрыз шмат мороженого, – небо красное было.

      – Живьем не глотай. Горло прихватит еще.

      Тут у Шиповски завибрировал телефон. Бывшая жена. Повышенным тоном, как в старые добрые времена, отчитала. Что ей и так хватает проблем с поисками. Что нужно предупреждать. Что нужно давать о себе знать хоть иногда – в чужом месте, ночью, одному. Не дослушав, он выключил телефон.

      – Значит, Касси все еще нет, – промолвил. Посмотрел на дурачка, тот грыз мороженое, как печенье, – слушай, ты наверняка видел это объявление, – достал из кармана помятую распечатку, – моя дочь. Она пропала. Может ты знаешь, где ее можно найти?

      – Пропала, – невнятно согласился, – люди иногда пропадают, это да. Одних забирает земля, других забирает нож. А есть те, кого съедает дом.

      – Дом?

      Тут же дурачок поднялся и дернул головой куда-то неопределенно назад.

      Шиповски обернулся. Там высилось несколько хрущевок. Желтые глаза окон хаотично разбросались по его боковине. Первые этажи спрятались за листвой. У ближайшего подъезда замороченные чуваки курили и решали серьезные вопросы.

      – Ты не представляешь, как прав.

      – Это да, – гордо закивал дурачок, – человека съедает дом. Дом без окон, без крыши. Съедает дверью.

      Шиповски еще раз обернулся. Между хрущевками была площадка с вытоптанной и замусоренной травой. Ближе к гостинице примостилась будочка на колесах, торговавшая бургерами и шаурмой.

      – А, ты о той собачатине. Закрыто. Но и жратва там подозрительная, я тебе скажу. Правда, я бы не отказался от минимального бутера с колбасой.

      – Дом другой, – настойчивей продолжал дурачок, – человека съедает дом, это да. Дом без окон, без крыши. Съедает дверью, это да. Дом ночной, иногда есть, иногда нет. Иногда тут, иногда там.

      Шиповски рассеянно кивал и приложился к фляге.

      Есть люди, которые удивляют, есть люди, которые удивляются, а есть люди, которые просто устали. От того и другого.

      В желудке загнездилось тепло. Мир мутнел, но становился теплей и дружественней. И очень сильно захотелось закрыться музыкой.

      Дурачок стоял рядом и, как голодный шакал, вгрызался в остатки рожка. Хоть бы пальцы себе не отгрыз, подумал Шиповски. Пацаненок без будущего и без надежд. Наивный биомусор, отбивающий свой срок в этой упаднической клоаке.

      – Ладно, братан. Тебе, похоже, нельзя надолго отвлекаться от кубика. Подскажи, где здесь клуб «Самосвал».