Сережа, но сейчас он был занят другим; сквозь приоткрытое окно спальни я слышала его голос. Это была такая игра – я не умею собирать чемодан, и мне нужна его помощь; правда, до того, как мы встретились, я всю жизнь делала это сама, и потому сейчас тоже не стала его дожидаться, и когда я закончила, в сумках оставалось еще свободное место. Поправив покрывало, я села на кровать и оглядела спальню. Комната была пуста и спокойна, сложенные сумки стояли у стены, и я представила себе, что через несколько часов мы уедем отсюда насовсем, и все, что я не упаковала, останется здесь. Покроется пылью, съежится и пропадет навсегда. Что мне взять с собой, кроме прочных ботинок, продуктов, лекарств и теплых вещей, и запасного белья для женщины, которая, вероятнее всего, откажется его носить? В детстве я любила подумать об этом перед сном, мысленно проводя осмотр своих детских сокровищ, а после, утром, приставала с этим вопросом ко всем остальным: выбери, что ты вынесешь из дома, если будет пожар? Можно было выбрать только одну вещь, всего одну, такие были правила, и все отшучивались и говорили какую-нибудь ерунду, а мама однажды сказала – конечно, я вынесу тебя, глупенькая, и я рассердилась и замахала на нее руками, мама, я же говорю – вещь, надо выбрать вещь; когда родился Мишка, я поняла, что она имела в виду. Сегодня я сидела в спальне дома, который мы построили два года назад и в котором я была очень счастлива, и этот дом был набит вещами, каждая из которых что-то значила для нас, а в сумках, стоящих на полу, оставалось еще немного места – немного, и поэтому мне нужно было выбрать. Снизу послышались голоса; мужчины вернулись в дом. Я встала, прошла в гардеробную и достала с верхней полки картонную коробку. У меня так никогда и не дошли руки рассортировать их, разнокалиберные, лежащие вперемешку карточки – черно-белые, цветные, свадьба родителей, бабушка с дедом, маленький Мишка, я в школьной форме. Здесь не было ни одной Сережиной, в последние годы мы перестали их печатать и просто хранили в компьютере. Я вытряхнула фотографии из коробки, завернула в пакет и положила в одну из сумок, а потом закрыла за собой дверь спальни и спустилась вниз.
Возле лестницы я столкнулась с Лёней и Мариной, они о чем-то спорили вполголоса. Когда я подошла, она подняла на меня глаза и сказала растерянно:
– Представляешь, я не смогла туда зайти. Ленька забыл, конечно, кучу всего, и Дашкины одежки взял не все, и белья не нашел, и много всего по мелочи. Я хотела сходить сама, правда хотела. И не могу, боюсь. Дым еще этот ужасный, – и снова повернулась к Лёне:
– Я не пойду туда. Вот, возьми, я тебе все тут написала, Дашкин красный комбинезон висит в шкафу справа, и надо взять мой лыжный костюм, тот, белый, он очень теплый, в этой жуткой куртке я не поеду. И термобелье, Лёня, ты же помнишь где оно, ты сам его туда складывал.
Закатив глаза, Лёня взял список у нее из рук и пошел к двери, а она крикнула ему вслед:
– И не забудь в спальне мою шкатулку! На столике возле зеркала.
– Марина, – Лёня обернулся
