– Поезд опоздал? – окликнула его из кухни Татьяна. – Я уже волноваться начала: десятый час, а тебя всё нет, и не звонишь. Всё в порядке?
– Я думал, ты на работе, – пробормотал Корабельщиков, терзаясь угрызениями совести: позвонить как раз следовало. – У меня всё отлично, а ты почему дома?
– Расписание моё ты, наверное, не выучишь никогда, – отозвалась Татьяна. – Есть будешь?
– А Сонька где?
– В саду, – Татьяна вышла из кухни, посмотрела на мужа с тревогой. – Да что с тобой? Ты голоден, спрашиваю?
– Нет.
– Это ещё почему?! – подозрительно подбоченилась Татьяна. – Ты где был? Ну-ка, рассказывай!
То, что после двадцати лет совместной жизни Таня всё ещё ревнует его, совершенно без всяких оснований и поводов, очень льстило его самолюбию. В другой день Андрей непременно улыбнулся бы, – но не сегодня.
– Сейчас. По порядку.
Татьяна ни разу не перебила его, – только иногда покачивала головой, будто не могла поверить.
– Вот, значит, как, – задумчиво произнесла она, когда Андрей, наконец, иссяк. – Конечно, такого, – такого я, признаться, от него не ожидала. Хотя он тогда ещё показался мне каким-то… неспокойным.
– Он и не успокоился. До сих пор.
– Я совершенно не помню его лица, – словно не услышав Андрея, закончила Татьяна. – Хотя у меня превосходная память на лица. А ещё – знаешь, что? Неспокойный – неверное слово. Нездешний. Вот.
– О чём ты?! – потрясённо спросил Андрей.
– Обо всём, – спокойно ответила Татьяна. – Надеюсь, ты ничего не забыл.
– Такое забудешь!
– Я тоже всё помню, Андрюша. Наверное, время пришло.
– Для чего?!
– Долги, Андрюшенька, – вздохнула Татьяна. – Конечно, с нас никто ничего никогда не потребует, – но мы-то с тобой сами всё знаем, ведь так?
– Ах, так вот ты о чём, – пробормотал Андрей.
– И об этом тоже. Но главное, – о том, о чём ты ломаешь голову столько лет. О страхе и о стыде. Ты что же, – думаешь, я не вижу?! Я всё вижу, Андрюша. Всё. Мне очень страшно, Андрюшенька. И очень стыдно. Так больше нельзя. Хватит.
– Таня…
– Мы не можем уехать, не можем никуда убежать, Андрюша. Не имеем права. Это наша страна. Если мы хотим жить, как они – мы обязаны здесь, у себя, сами себе такое построить. Только так мы сможем вернуть наш долг. Пусть даже они нам помогут. Но мы обязаны – сами. Никто за нас ничего не сделает.
– Если не мы за себя, то кто за нас? – Корабельщиков посмотрел на Татьяну. – Так получается?
– Ну, так о чем же раздумывать, Андрюша? Впрягайся.
– Я даже ещё не знаю, как!
– Ты придумаешь. И я тебе помогу.
– Он предупредил – это может быть опасно.
– А жить тут – вот так – не опасно?! То чернобыльская картошка, то сальмонеллёз в курятине, то детей в подземном переходе затопчут, то пьяные менты привяжутся и до смерти забьют?! А друзей – всех, что копейку