Альбина ещё долго собиралась говорить, если бы её не перебили вопросом:
– О какой проблеме идёт речь?
– …Я знаю: вам, скорее всего, не понравится моя позиция. Но я здесь такого насмотрелась… Бедные дети… Некоторые из них обречены умирать в муках, и с этим ничего нельзя сделать. Потому что их лишили права выбора. Да им просто его не дали. Сейчас я понимаю, насколько это жестоко.
– Какого выбора их лишили? О чём ты говоришь?
– О выборе, который должен быть гарантирован законом.
После молчания, во время которого Ольга Николаевна и Мира пытались понять услышанное, но так и не поняли, прозвучала фраза:
– Если тебе не сложно – поясни, что ты имеешь в виду.
– Я говорю о том… – глубокий вдох позволил сделать короткую паузу. – Среди больных детей есть те, кому помочь невозможно. Им продлевают жизнь… из добрых побуждений, но тем самым сознательно продлевают их страдания.
– Им хотят помочь.
– А в итоге причиняют боль. А ведь всего этого можно избежать.
– Как? – Ольга Николаевна развела руками. – Вы знаете, как можно вылечить всех больных детей?
– Нет. – Альбина была явно недовольна, что её не понимают. – Я имею в виду… эвтаназию…
– Что?
– Только не надо так удивляться. Если вы хорошенько подумаете об этом, всё взвесите, то я уверена, моё предложение не будет казаться вам таким уж абсурдным.
Женщины переглянулись, задавая друг другу немой вопрос: это шутка? Но по виду Альбины было понятно, что она говорит более чем серьёзно, и, скорее всего, сама искренне верит, что выдвинутое ею предложение несёт в себе только благо. Проблема состояла в том, как убедить остальных. Те, кто был удостоен чести услышать новаторскую идею первыми, проявили не только непонимание, но и, судя по всему, не желали даже предполагать, что во всём сказанном есть рациональность. Но Альбина, будучи женой политика, и уже достаточно давно, благодаря чему хорошо знала о хитростях воздействия на сознание людей, продолжила свой монолог, приводя убедительные, на её взгляд, аргументы, называла цифры статистики и социологических опросов. Когда говорить надоело, а в двух парах глаз так и не появился даже намёк на поддержку, Альбина умолкла на три секунды, сложила руки на груди и спросила с вызовом:
– Гуманно ли смотреть на страдания детей и ничего не делать, чтобы их облегчить?
– Лучше убить?
– Не надо утрировать. Эвтаназия – это не убийство, а добровольный уход из жизни. Это право каждого человека независимо от возраста,