Раис, между тем, начал мычать. Она подошла к нему, сдернула со рта скотч.
– Ты с ума сошла! – заорал он, пытаясь подняться.
Она уставилась в его зрачки, и он стих, осознав, что его новая знакомая вовсе не куколка, а, всего скорее грабительница либо того хуже.
– Слушай сюда, Раис Робертович, – спокойно произнесла она. – Ты слизняк и бабник. Но не дурак. Потому ты меня никогда не видел, даже если встретишь. Если кому-нибудь пикнешь про меня, мои люди перережут тебе горло, как барану. Понял?
Тот готовно кивнул. Она освободила ему руки. Наказала:
– Я сейчас уйду. Десять минут оставайся в лежачем положении. Часы на стенке.
Юля вышла. На улице, сев к Гере в машину, сказала устало:
– Придурок он, а не вербовщик. В мечети орнаменты рисует.
– Первый блин, Юля, всегда комом.
– Поехали домой, Гера…
На другое утро Юлия сообщила о происшествии Люсьене. Та недовольно покачала головой.
– Расстаться по-хорошему не получилось?
– Не получилось.
– Снасильничать пытался?
– Пытался.
– Придется пока воздержаться от посещения мечети.
– Художник будет молчать, он очень напуган.
– Чем ты его напугала?
– Сказала, что, если он про меня кому-нибудь пикнет, мои люди перережут ему горло.
– Ладно, Юлька, будем надеяться, что в полицию он не заявит. Но Пилоту я всё равно отправлю донесение…
Через два дня Люсьена сказала Юлии:
– Все в порядке. Приказано действовать по плану. Так что в пятницу отправляйтесь в мечеть. И вот что. Если увидишь художника, улыбнись ему и подмигни.
– Зачем?
– Белый приказал.
2
Алик Ибрагимов опять стоял в тени топольков с биноклем. Ждал красавицу с телохранителем. Хотя и не исключал, что они вообще больше не появятся. Однако надеялся. Но среди прихожан, шагающих в мечеть, их пока не было.
Начало октября было теплым, и вдруг резко похолодало. Вторые сутки дул северный ветер. Он надел плащ с меховой подкладкой. Старики и старухи были в куртках, поддевках, дождевиках. Молодых – раз, два, и обчелся. И те – девки под присмотром мамаш.
Из мечети вышел рисовальщик Раис. В начале недели он попался ему на глаза. Всегда выглядел франтом, а в тот раз был какой-то помятый и беспокойный, будто боялся кого-то. Уж не телохранитель ли его напугал за то, что приставал к красотуле?.. А сегодня опять франт, вышагивает в модной кожанке лениво, будто прогуливается. Завернул на задний двор и выехал через ворота сразу в улицу. С чего бы вдруг?
В Москве труднее работать, чем в Казани. Исмаил перестраховывается, словно не понимает,