Уходит лето
Вновь журавли, как верблюды,
свой караван одинокий
в синей пустыне безлюдной
гонят к надежде далёкой.
Вновь старый клён ломит руки,
сыплет багряные слёзы.
Станы согнули, как луки,
в жёлтом прощанье берёзы.
Слёзною влагой покрылись
сникшие травы на поле,
суслики в землю зарылись,
ветер резвится лишь вволю.
Скрылись из вида стрекозы.
Нас покидает лето.
Льются прощальные слёзы:
всё за живое задето.
Хочется в жёлтой одежде
тоже пустыней безлюдной
стремиться к далёкой надежде:
спешить журавлём – не верблюдом.
Магистр Осень
Тучи проносятся быстро
мимо понурых домов.
Время назначит магистра —
делать запасы кормов.
Солнце, как нищий на паперти, —
клянчит озябший тепла.
Злата беспечно со скатерти
осень на землю смела.
Клёны продрогшие спины
горбят на встречном ветру,
и набегают трамплином
волны в сосновом бору.
Шорох пожухлого стебля
слух неприятно скребёт.
Пня почерневшая кегля
в кружевах липких тенёт.
День сокращён, укорочен.
Звёзд вызревающих гроздь
свесилась с неба – ей очень
нужен живительный дождь.
И, не томя ожиданьем,
лёгок, как вздох на помин, —
внемля всеобщим желаньям, —
дождик осенний полил.
Октябрь
Нахмурило небо свинцовые брови,
и сад наш осенний листвой зарыдал.
Короткие дни стали мокро – багровы,
и солнечный диск, словно лист увядал.
По небу бегут полинявшие тучи —
уж верно, торопятся стаей к теплу.
А пруд остаётся, дрожит невезучий —
ведь надо же встретить кому-то весну.
Буянит октябрь, как мужик с перепоя, —
на слёзы чужие ему наплевать:
уж коли гулять, так по-русски, с лихвою, —
широкую душу на всех проливать.
Пусть золотом плачут подружки – берёзы,
но только у нас на Руси говорят:
«Не верит Москва в крокодиловы слёзы!»
– по-своему все ведь в природе мудрят.
Цветы
Я узнал у цветов
от чего они вянут…
– Из небесных перстов
когда гнев на них грянет
и покроет цветы
сединою холодных снегов,
хлынув вниз с высоты,
зарычав, словно злая свекровь.
Им невмочь пережить эту муку, —
даже солнце не тянет к ним ласково руку.
В этот миг им не нужно уж счастья…
и они опускают запястья.
Умирают цветы, словно люди, —
от жизненных ран,
погибают от скверных