Они медленно прохаживались по огромному, источающему благоухание весенних цветов и зелени, саду и почти не говорили. Нора думала о том, что в этих садах, наверное, трудится невидимые эльфы, призраки тех деревянных эльфов, которые им показывал Нэш на детских площадках Кенсингтонского сада, которые высаживают ранней весной луковицы нарциссов, а потом, стараясь быть незаметными, ухаживают за цветами, создавая иллюзию естественных природных цветочных полян…
– Вон там, видите, Нора? – и она обмерла, чувствуя, как Нэш, стоящий позади нее и Сони, крепко сжимает своей горячей рукой ее ладонь. – Видите остроконечную башенку и шпиль, словно гигантскую беседку, в которой кто-то сидит? Он снова сжал ее руку и она услышала, как он издал нечто, наподобие громкого полувздоха-полустона, причем так неожиданно, что даже Соня, которая тоже смотрела на застывший за поляной нарциссов памятник, резко обернулась, чтобы взглянуть на своего жениха. Но он уже к тому времени успел отпустить руку Норы, и стараясь не выдать своего волнения, продолжил: – Это памятник Альберту, построенный в честь супруга королевы Виктории в 1863 году и спроектированный сэром Георгом Гилбергом Скоттом…
– Скажите, Джеймс, – спросила Нора, – а откуда вы так хорошо знаете русский язык?
Соня состроила недовольную гримасу и отвернулась, словно ей было стыдно за поведение своей компаньонки.
– Я учил язык здесь, меня всегда интересовала Россия, поэтому я и открыл там филиал своей фирмы…
– Но ведь вы же служите в банке, насколько я поняла…
– Правильно, но я вложил деньги в один московский проект, который показался мне интересным и, как мне кажется, не прогадал… Во всяком случае, те люди, с которыми я сейчас там сотрудничаю, меня вполне устраивают… Это порядочные люди, которые умеют и хотят работать… Кроме того, не скрою, в России