На этом занятии сенсей рассказывал нам о крещении. Он говорил, что когда-то люди понимали, что в обычной жизни они всегда спят и суровая правда крещения – надежда на то, что ты проснешься в смертельный момент. Иногда, он сказал, проходя через смерть, ты можешь проснуться и, покинув свое бедное тело, обрести Вечную Жизнь. Любая религия, он сказал, в древности понимала это, оставив выражение типа «Крещение огнем» в любом языке. В стародавние времена, он сказал, люди ненавидели торговаться с Небом, они были воины, не торговцы, они играли по высшим ставкам, не цепляясь за их маленькие бедные жизни.
Иоанн Креститель и Гурджиев топили своих учеников в реках. Измаилиты держали их в глубоких темных ямах месяц и больше без еды. Монголы протаскивали на веревке своих учеников между огромными кострами, которые то и дело смыкались. Иоги и некоторые американские секты используют ядовитых змей. Украв эту идею у религии, он сказал, два каких-то парня Сартр и Камю назвали ее «экзистенциализмом».
– Будьте воинами, – сказал наш сенсей, – танцуйте на шаг от смерти, и вы будете непобедимы.
Мне было четырнадцать, и я мечтал стать непобедимым воином, поэтому, улучив момент, я подошел к сенсею и спросил его – как насчет моего крещения.
– Бросайся под поезд, лицом вверх, – посоветовал сенсей.
Найдя подходящий путь, я снова и снова выбегал на рельсы, за три секунды падая лицом вверх между ними, собирая собак со всей округи – имея мало развлечений, они приходили глазеть на меня. В тупике стоял какой-то товарняк, состоящий из паровоза и шести вагонов. Несколько раз я проползал под ним – надо мной оставалось достаточно свободного места, по крайнем мере, сантиметров двадцать.
Но движущийся поезд был совсем другое дело. Я выучил расписание наизусть, хотя в этом не было необходимости – задолго до поезда земля начинала трястись, с его стороны летели птицы, напуганные дымом, и, наконец, он выпрыгивал – огромное, черное, грязное чудовище – этот тяжелый товарный поезд. Я был уверен, что, заметив меня, он найдет и переедет меня где угодно, даже на верхушке дерева. Поэтому я обычно бросался на землю, боясь шелохнуться.
Там была автомагистраль рядом с железнодорожным полотном. Однажды я решил потренироваться, для начала перебегая дорогу перед автомобилем.
Этот шикарный автомобиль по сравнению с поездом был такой чистюля, что я с безумной радостью бросился под его колеса. Вдруг начались какие-то штуки с временем: лицо водителя стало белеть странным образом. Казалось, кто-то размашистой рукой затушевывает его белым карандашом, от волос к подбородку. На его лбу стали выступать какие-то маленькие капли, сливаясь в большие, медленно ползущие вниз потеки, он начал горбиться, наклоняясь вперед. Я ощутил боль колес его автомобиля – кто-то твердой рукой прижимал их к земле, ненавидя останавливаться, они все-таки остановились….
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст