– Когда-нибудь вы увидите это сияние, – говорил наш сенсей – тренер, учитель, гуру.
Я пришел в этот подвал во второй раз два года назад. Он сидел в странной позе – пятки на бедрах, спиной ко мне, и он не обернулся. Я остановился в дверном проеме, не решаясь войти.
– Что это за вещь, которая хочет войти? – спросил он.
Я понимал, что он спрашивает меня – кто я есть на самом деле, но я не знал этого и поэтому молчал.
– Что может это вещь надеяться получить здесь?
Я не надеялся ни на что, поэтому я продолжал молчать..
– Что эта вещь собирается делать, получив это?
Я повернулся, чтобы уйти.
– Ты хорошо ответил, – сказал он. – Можешь войти!
Я вошел и, пройдя мимо ряда безлицых деревянных статуй с руками – обрубками, остановился перед картиной, которая изображала какого-то человека, сидящего в той же самой позе.
– Можешь задать мне три вопроса, – сказал он, не оборачиваясь.
– Что вы делали со мной вчера? – я спросил.
Он встал и повернулся ко мне.
– Латихан, – сказал он. – Древняя тибетская молитва. Ты умирал. Твоя энергия, аура, уходила из тебя, и мы затыкали дыру в тебе.
Я не понимал, о чем он говорит, но все равно волна свободы и счастья захлестнула меня на мгновение, как если бы далекая петергофская чайка пролетела в этом низком подвале над моей головой.
– Почему вы гудели?
– Слова всегда лгут. Молясь в словах, мы думаем о других вещах, поэтому Небо не верит нашим молитвам. Гудение есть гудение – оно всегда честное.
Сначала что-то удерживало меня от третьего вопроса, но я все-таки спросил:
– Почему мы были голые?
– Во время Латихана каждый должен быть голым и чистым перед Небом, как ребенок.
– Можно мне придти сюда завтра? – я спросил.
– Это – четвертый вопрос, – сказал он, и мне показалось, что год прошел, прежде чем он ответил: «Конечно, почему бы и нет?..»
Моя мама не могла справиться с этим – подвал стал моим вторым домом. Сенсей никогда не называл то, чем мы занимаемся, но другие говорили, что это была смесь Дзена, Йоги и Тай-Чи – китайского способа перераспределения энергии и Кунг-Фу – этой широко открытой калитки в небытие.
Я отработал «Удар цапли», когда вы складывали ваши пальцы наподобие клюва и ударяли в ведро с влажным рисом, так чтобы достать монетку с самого дна. Я отработал «Шлепок змеи», когда вы падали на ладони и били деревянный идол обоими вашими ногами, так чтобы он отлетел, как игрушка.
Когда я выполнял «Удар цапли», я был цаплей, но когда я выполнял «Шлепок змеи», я становился змеей, и когда однажды я участвовал в Латихане, я превратился в грубую трубу, и суровый ветер северных плоскогорий проносился, завывая,