Весь обеденный перерыв хирург провел у проходной, где в синем шорохе бахил пролегала граница между больными и здоровыми. Сидел на парковой скамейке, бог весть когда и какими путями оказавшейся в больнице. Высматривал среди посетителей женщину в бордовом, мысленно краснея от нелепости этой затеи, но все-таки не оставляя наблюдательного пункта.
Скучавший охранник и властитель турникета, разглядев собеседника в молчаливом хирурге, со словами: «Нет, ну вы только послушайте!» – принялся зачитывать Полудину колонку «Комсомольской правды».
«Больше двух лет восемнадцатилетняя Нарине Н. только и делала, что ходила по различным медучреждениям, где из ее руки удаляли бурно растущие колючки, на месте которых тут же появлялись новые, – гласила статья. – В конце концов отчаявшаяся девушка обратилась в ереванский Центр пластической хирургии. Пациентке сделали биопсию, и ответ не оставил сомнений – из ее тела произрастали настоящие кактусовые шипы. Выяснилось, что два года назад Нарине укололась о кактус, и в ранку попали споры растения. Иммунная система девушки была ослаблена, и споры прижились в ее организме. Этот случай не единственный. Аналогичная история произошла однажды в Токио: японский турист, путешествовавший по США, укололся о кактус, и через некоторое время из его тела также начали расти шипы. Быть может, задался вопросом наш корреспондент, история барона Мюнхгаузена о вишневом дереве во лбу оленя не такая уж и небывальщина?»
– Вот ведь брешут щелкоперы, благо бумага не краснеет! – с жаром вынес вердикт охранник. – Чтоб из человека да ботва какая-то росла! Скажите, доктор!
Полудин открыл было рот, чтобы ответить, как вдруг за спиной у него раздался радостный, но требовательный возглас:
– Александр Валерьевич, вы ли это! Мне бы с вами потолковать!
Обернувшись, ординатор увидел по другую сторону турникета красивого молодого мужчину в представительном костюме с искрой – в отдельности оба были чрезвычайно хороши, однако в сочетании со своим владельцем костюм наводил на мысль о персидском седле, да и сам визитер держался так, словно стремился из костюма поскорее выскользнуть: даже сохраняя неподвижность, казался вертлявым.
«Скользкий тип…» – заключил Полудин.
Несмотря на неурядицу с одеждой, жившей, как казалось, своей жизнью, посетитель не тушевался, напротив – улыбался снисходительно, как если бы не он, но Александр Валерьевич ждал позволения войти. Глаза на лице визитера, менявшемся ежеминутно от блуждающей улыбки, смотрели холодно и жестко.
Охранник, по долгу профессии нутром чуявший уполномоченных