Я медленно подошла к радиоприемнику и заторможенным движением маниакально упрямого ребенка повернула ручку влево, своими вялыми реакциями сопротивляясь его волнению и спешке.
– Шевели своей долбаной задницей. Если ты это не прекратишь, я сброшу тебя с этой лестницы.
Ты меня забавляешь, имбецил, тебя так просто раздразнить.
Я снова превратилась в безвольную и покорную узницу, которую уже привыкла из себя изображать. Склонив голову, я дрожащим голосом выдала свою коронную фразу:
– Да, сэр.
– Шевелись.
Ты настолько предсказуем, глупое животное. Сбросишь меня? Ну да, как же, как же. Ты потеряешь свой заработок.
Он схватил меня за предплечье и дернул так сильно, что я чуть не врезалась в ведро. К несчастью, моя ступня все же слегка его коснулась, и три душераздирающие секунды я наблюдала за тем, как ручка дрожит и покачивается на краю. Если она упадет, он начнет присматриваться. Он обо всем догадается или просто даст мне другое ведро, в котором может и не быть металлической ручки. Не падай. Ты мне нужна. Не падай. Не падай, не надо. Не падай. Не падай, не надо. Но она продолжала дрожать и качаться. Он уже выволакивал меня в двери, а я, вывернув голову назад, все же успела увидеть, что с благословения бабочки эта посланная мне небесами ручка опровергла закон всемирного тяготения, уступив моей воле и оставшись лежать на ведре. Она не упала. Она не упала. Она не упала.
Оказавшись на площадке, стены которой были оклеены коричневыми обоями в грязновато-розовых цветочках, он остановился. Холодный затхлый воздух и тусклое освещение напомнили мне, что мы находимся в старом деревенском доме.
Вывернув мою кисть так, что мне показалось, сейчас он ее сломает, он выглянул за перила, осмотрев ступеньки, ведущие вниз, а затем узкий пролет наверх. Он переводил взгляд вверх-вниз и, казалось, был не в состоянии остановить свой выбор ни на одной из опций. Резкий стук нарушил неподвижную тишину. Судя по всему, внизу, у двери в кухню, стоял нежданный гость. Он застыл. Заяц, пойманный охотником.
Напоминая ящерицу, которая знает, что ее обнаружили, несмотря на все попытки слиться с пейзажем, он еле слышно прошипел:
– Если ты, черт возьми, издашь хоть один звук, я найду твоих родителей и вырежу им сердца тупым ножом.
– Да, сэр.
Как если бы мы были какими-то отставшими от своей армии солдатами, бредущими по грудь в высокой траве, он дернул согнутым локтем вперед и пробормотал:
– Иди бесшумно. Вверх по этой лестнице. Живо, живо, живо.
Есть, капитан.
Я исполнила его распоряжение и начала подниматься. Он шел за мной по пятам, едва не уткнувшись головой мне в задницу. Мне стоило огромных усилий не брякнуть: Вытащи свою голову из моей задницы, но я удержалась. Он подталкивал меня в поясницу, чтобы я шла быстрее.
– Быстрее, –