За дверью все стихло.
– Боже мой, боже мой, господи, спаси меня, – затравленно шептал я. – Боже мой, помоги и спаси меня, господи.
Страшной силы удар сотряс дверь. Дверь затрещала. На голову мне посыпалась мелкая труха. Удары обрушивались на дверь один за другим. Нужно было что-то срочно делать, так как дверь хотя и была прочной, но такого напора долго бы не выдержала. В промежутках между ударами нечеловеческий голос ведьмы монотонно вещал:
– Ты все равно станешь таким же как я, Кристоф! Все силы ада и преисподней помогают мне! Сама судьба уготовила тебя мне на закуску!..
Забившись в угол, я лихорадочно думал. Нужно было предпринять что-нибудь для собственного спасения. Я сосредоточился.
– В кладовую! В кладовую! – пришла в голову спасительная мыслишка. – Только там должно быть спасение, только там, – сам себе кричал я, стремглав носясь из комнаты в комнату как обезумевший.
Уже переступая порог кладовой, находящейся в торце дома, я на мгновенье остановился, услышав, как со страшным грохотом рухнула выбитая входная дверь. Времени на спасение не оставалось совсем. Ликующий, на одной высокой ноте волчий вой несся в мою сторону и неумолимо приближался… Опасность еще не была видна, но зато была хорошо слышна, и это было во сто крат страшнее. Воображариум, мешая мозговать, дорисовывал все остальное в самых мрачных, брутальных тонах и красках. Я врубил весь свет, все лампочки, какие только имелись в кладовой, и бросил быстрый взгляд на стеллаж. Синей краской сверкнула бензопила «Carolko». Я потянул на себя пусковой тросик – пила завизжала, сверкая острыми зубьями.
Вой приближался…
Ждать приближения страхоблюдины было невыносимо. Все мое существо заполнил звериный инстинкт. Тот самый инстинкт разгоряченного безрассудства, что заставляет загнанную в угол крысу бросаться на преследователя, и этот инстинкт толкнул меня вперед, навстречу смерти: держа перед собой ревущую бензопилу, несвязно шепча перекосившимися губами молитву, я шагнул к тому, что было для меня страшнее самой смерти. Нас разделял лишь коридор. Я уже видел в тусклом свете ужасную, беснующуюся фигуру хищно тянущую ко мне культи изувеченных клешней. Туловище было когда-то молодой, в рассвете сил женщины, а сейчас без головы, с обрубками рук, обезображенное гнилью и тленом, оно выглядело самым жутким и ужасным порождением Ада…
Зловещий мертвец без головы мчался, выставив свои страшные культи прямо на меня. Но я среагировал мгновенно, и, успев увернуться, полоснул бензопилой по полуразложившимся ногам безголового мертвеца. Обе ноги одновременно отлетели в стороны, заляпывая все вокруг грязно-кровавой жижей. Туловище мертвеца, как подкошенное, ляснулось на пол, издавая пронзительный поросячий визг. И когда я вскинул бензопилу, чтобы разрезать омерзительное