Двери опочивальни вдруг распахнулись от сильного удара, едва не треснув императора по лбу, который он привычно наклонил вперед, и перед ним возникла Жозефина – в одной сорочке, не скрывавшей практически ничего; счастливая и прекрасная. Она – совсем как обычная женщина – не богиня и не владычица Франции, пусть и бывшая, завопила что-то нечленораздельное и бросилась на шею Наполеону. У императора сейчас сил, наверное, было не меньше, чем у громовержца в его лучшие годы. Он не пошатнулся, не выпустил из рук женщину, желанней и прекрасней которой не было никого в целом мире. Напротив – направил ее порыв в обратную сторону, в спальню, в которой словно специально уже было расстелено ложе. Гера лишь пискнула счастливо; почему-то вспомнив вслух анекдот из Книги:
Если жена обожает и ревнует своего маленького плюгавенького муженька, значит, не все у него маленькое и плюгавенькое…
Та часть императора, которая принадлежала тварному миру, даже немного взревновала: «А для кого ты, милая, расстелила ее так рано?». А Зевс (его божественная сущность) лишь расхохотался, и опустил уже обнаженную возлюбленную на постель. Сам он тоже – как и подобает истинному солдату – уложился в сорок пять секунд. И тут же забыл и о проклятой войне, которая так хорошо начиналась, и так позорно заканчивалась; и о русских, чьи страшные казаки уже, наверное, гарцуют на своих мохнатых лошадях по Парижу…
Совсем отстраненно он воспринимал лишь слова своей императрицы, которые та исторгала вместе со страстными стонами и рычанием блудливой тигрицы:
– Да, мой император; да, да! – и потом, уже почти осознанно, – покажи мне… покажи все, чему тебя научили русские!…
Наполеон одним мгновением выскользнул из волн страсти; последнее слово окатило его словно зарядом снежной бури, к которым он почти привык в далекой России. Он сжал руками женское тело с такой силой, что – показалось самому – громко хрустнули тонкие косточки. Но Жозефина лишь рассмеялась; еще громче:
– Да, покажи, чему тебя научили русские девки. Говорят, они сначала палками березовыми мужиков бьют, чтобы сделать их мягкими и податливыми – мы здесь так отбиваем жесткое мясо.
– Это называется веники, – Зевс тоже засмеялся, – русские действительно колотят их друг друга в бане.
– И тебя колотили? – выскользнула из-под Наполеона Гера.
– Еще как! – мечтательно протянул император, – русская баня – это… Лечит от всего – и от болей в спине, и от похмелья, а главное, от насморка. В России, с ее зимами, насморк – самое страшное дело. Про это даже анекдот есть.
– Какой?
Запомните золотое правило! Во время секса тот, у кого насморк, должен быть СНИЗУ!
– А при чем тут… Ах! – императрица, оказавшаяся опять ВНИЗУ,