– Стой! Стрелять буду!
– Стреляй!.. – Тешевич остановился и с силой швырнул комиссаршу прямо под ноги караульным. – Заберите эту падаль!.. Тоже мне, рвань краснопузая, бабу, и ту всем кагалом удовлетворить не можете, а туда же полезли…
Комиссарша резво приподнялась на четвереньки и, стоя в этой дурацкой позе, залепетала:
– Товарищи… Товарищи…
Караульные, начавшие понемногу догадываться, в чем дело, заволновались, кто-то бросился к комиссарше, кто-то продолжал угрожать Тешевичу, но поручик, не обращая на них внимания, четко повернулся, прошел в свой подвал и с омерзением, ногами, вышвырнул из камеры в коридор разбросанную по полу женскую одежду…
Железнодорожная колея была весьма изношена, и Шурку Яницкого, ехавшего в «жестком» вагоне третьего класса, изрядно поматывало. Колеса ритмично погромыхивали на стыках, звенели проушины верхних полок, и за окном, освещенная не по-зимнему ярким солнцем медленно ползла желтая маньчжурская равнина.
Там, за тонкой стенкой вагона, не было ни снежных сугробов, ни стоявшей стеной тайги, ни враждебных, ощетинившихся штыками «красных». На чистеньком перроне оставшейся позади станции деловито сновали китайцы, одетые в одинаково синие телогрейки, шагали, покачивая горбами верблюды, и лениво катились высокие повозки, чем-то похожие на азиатские арбы.
Впрочем, станцию давно проехали, и в окно Шурка не смотрел. Он сидел, уставившись на прикопченное стекло вагонного фонаря, за которым проглядывала оплывшая до половины и давно погасшая толстая железнодорожная свеча, отчего казалось, что никакой Манчьжурии нет, а сам поезд лениво катится по родным российским просторам…
Похоже, Яницкий слегка задремал, и в какой-то момент ощущение стало таким сильным, что поручику показалось, будто он и вправду в России. Шурка открыл глаза и, к своему удивлению, увидел совсем рядом с железнодорожным полотном сооружение, всем своим видом напоминавшее средневековый замок. Во всяком случае, высокая каменная стена с круглыми бастионами была прорезана целым рядом косых бойниц и имела ярко выраженный оборонительный характер.
Не ожидавший ничего подобного, поручик недоуменно посмотрел на свою «визави», миловидную полноватую дамочку чуть постарше его самого и, вроде как ни к кому не обращаясь, спросил:
– А это еще что такое?..
– Це?.. – Соседка с готовностью встрепенулась. – Та це ж путевая казарма. Для отряда Охранной стражи.
Форма ответа и мягкие, ни с чем не сравнимые малороссийские интонации пахнули на Яницкого чем-то домашним, и он уже с явной симпатией поинтересовался:
– А чого це вас, добродийко, аж до Манчьжурии занесло?
– Ой, то вы теж з Украины!.. – всплеснула руками хохлушка и тут же, не сдержав любопытства,