Дерзкие параллели. Жизнь и судьба эмигранта. Эдуард Гурвич

взлёт, посадка, автомобиль, гостиница, переговоры об условиях и гарантиях займов. Абиджан, Анкара, Москва, Бейрут, Кабул, Тунис, Париж, Лондон, Мадрид и назад через океан в Нью-Йорк и Сан-Франциско за американскими долларами, которые давались в рост разным правительствам и на разных континентах. Хронические недосыпания, связанные с разными часовыми поясами – это то, что он помнит сегодня. И удивляется, как у него хватало энергии и здравого банкирского смысла, и даже оставалось время для коллекционирования. Времени стало меньше, но средства для собирания появились. Объявился даже должник, о котором Никита Дмитриевич и не подозревал. Вот этот забавный эпизод, рассказанный князем:

      – Спустя шесть месяцев меня назначили постоянным сотрудником банка на моих условиях. А дальше события развивались совершенно неожиданно. В Нью-Йорке три разных аудитора проверяют счета банков: от города Нью-Йорк, от штата Нью-Йорк и от федеральных властей. В очередную инспекцию городские аудиторы заметили, что на протяжении шести месяцев в «Уэллс Фарго» числился служащий, который не получал зарплаты. А в Нью-Йорке есть закон, запрещающий нанимать служащих бесплатно. Я об этом не знал. По результатам аудиторский проверки моему банку было строго указано и предписано заплатить мне за первые «дармовые» шесть месяцев. Для меня это был приятный сюрприз. Деньги пошли на приобретение картин для коллекции.

      Рассказы коллекционера

      В сентябре 2011 года в одном из интервью балетмейстер Андрис Лиепа (последние два десятилетия работающий над восстановлением классического дягилевского наследия на современной сцене) на вопрос, как он выходит из положения при возрождении балетов если не сохранилось никаких записей, признаётся: «Когда нет архивных материалов, я обращаюсь к рисункам и эскизам… У Никиты Лобанова-Ростовского – потрясающая коллекция театрально-декорационного искусства: эскизы к «Синему Богу», «Петрушке», «Павильону Армиды» – к отдельным спектаклям у него сохранилось до 40 рисунков! Некоторые вещи уцелели только благодаря собирательской скрупулёзности Никиты. Это просто чудо, что есть такой увлечённый коллекционер. Мой отец с ним дружил, и я тоже, так что из коллекции Лобанова-Ростовского удалось почерпнуть очень многое».

      Эти слова – один из самых лучших аргументов, что таким коллекциям, если они сохраняются, суждена долгая жизнь. Вспоминая о том, как формировалась и выкристаллизовывалась концепция этой уникальной коллекции, Никита Дмитриевич говорит, что подошел к ней не сразу. Поначалу так называемое левое театральное искусство они с Ниной игнорировали, потому что были зациклены на Ларионове, Гончаровой, Баксте, Бенуа. Увидев, как разрастается это собрание – а в нём тогда уже было примерно 500 работ, они задумались о более чётких рамках коллекции.

      К счастью, они вращались в кругу людей, хорошо знающих и любящих русское искусство. Их советы оказались решающими. Джон Боулт, профессор Университета Южной Калифорнии и один