– Мама и папа называют его моим «невидимым дружком», – ответил Дэнни, старательно повторяя слова родителей. – Но он настоящий. По крайней мере для меня. Иногда, если я действительно очень стараюсь что-то понять, он ко мне приходит. И говорит: «Я хочу тебе что-то показать, Дэнни». Тогда я вроде как отключаюсь. Получается… это все сны, как вы и сказали.
Он посмотрел на Холлорана и тяжело сглотнул.
– Только прежде это были хорошие сны. Но теперь… Я забыл, как называются сны, от которых пугаешься и потом плачешь.
– Кошмары, – подсказал Холлоран.
– Да, правильно. Кошмары.
– Об этом месте? Об «Оверлуке»?
Дэнни снова посмотрел на палец, который любил сосать.
– Да, – прошептал он. А потом заговорил взволнованно, глядя Холлорану прямо в глаза: – Но я не могу рассказать об этом папе, и вы тоже не рассказывайте! Ему нужна эта работа, потому что только ее дядя Эл смог для него найти. Он должен закончить свою пьесу или снова начнет заниматься Скверным Делом. А я знаю, что это такое. Это когда напиваешься пьяным, вот что! Раньше он был пьяным почти всегда, а значит – занимался Скверным Делом!
Дэнни замолк, с трудом сдерживая слезы.
– Ну-ну… – Холлоран прижал лицо мальчика к грубоватой ткани своего пиджака, от которого слабо пахло нафталином. – Все будет хорошо, сынок. И если тому пальцу так нравится у тебя во рту, пусти его наконец туда.
Однако он казался встревоженным.
– То, что я называю сиянием, – сказал повар, – в Библии называют видениями, а некоторые ученые окрестили это прекогницией. Я много читал об этом, сынок. Можно сказать, изучил вопрос. Дело так или иначе сводится к предвидению будущего. Это тебе понятно?
Дэнни кивнул, не отрываясь от пиджака Холлорана.
– Помню самое сильное сияние, которое случилось со мной… Мне не забыть его никогда. Дело было в пятьдесят пятом. Я тогда еще служил в армии, и меня послали за океан в Западную Германию. За час до ужина стою я рядом с баком и устраиваю страшный нагоняй одному рядовому за то, что он вместе с очистками снимает чуть не половину картофелины. Говорю: «Дай я тебе покажу, как это делается». Он протягивает мне картошку и нож, и вдруг кухня куда-то исчезает. Бах, и нет ее. Ты говоришь, что видишь этого Тони перед тем… Перед тем как начинается сон?
Дэнни снова кивнул.
Холлоран обнял его за плечо.
– А я всегда чую запах апельсинов. В тот день ими пахло повсюду, но я не придал этому значения, потому что они у нас были в меню на ужин. Нам доставили тридцать ящиков из Валенсии. Вся кухня провоняла проклятыми апельсинами.
С минуту у меня было чувство, что я потерял сознание. А потом услышал оглушительный взрыв и увидел пламя. Люди громко кричали. Завывали сирены. И еще был шипящий звук, какой издает только пар. Затем, как мне показалось, я приблизился и увидел пассажирский вагон, сошедший с рельсов и лежавший на боку. А на нем надпись: «Железнодорожная компания Джорджии и Южной Каролины». Тут