– Наверное, потому что ты грешник.
– Наверное. Я боюсь.
– Наверное, потому что не надо было вертеться со шлюхами-ведьмами.
– Боюсь умирать.
– Наверное, потому что надо было уделять больше времени королевству, детям, мне, в конце концов.
– Я боюсь умереть, Адела.
– Дорогой, наконец-то ты уже умираешь, и кажешься больше спокойным, чем испуганным.
– Ты жестока, ты всегда была так жестока… Я ведь был не так уж плох?… Я имею в виду… как король?
Адела аж рот разинула от неожиданности и засмеялась. Артур непонимающе спросил:
– Что?
– Не так уж плох?… Светило, смилуйся, Артур. Мир не помнит короля хуже тебя, ты уж мне поверь.
– Преувеличиваешь, – фыркнул он.
– Совсем нет, – надо же, под конец жизни он все-таки умудрился поднять ей настроение, и она даже пододвинулась к нему ближе, – Вспомни, как мы встретились.
Артур закрыл и открыл глаза. Он не помнил. «Вот ублюдок».
– Хорошо, я тебе напомню. Я уже третью неделю жила здесь, вместе с твоей матерью, твоим братом и его женой, и еще целой оравой родственников. Я им, конечно, не понравилась. Они старались обидеть меня как могли, но я умею терпеть.
– Ты опять преувеличиваешь, – Артур хотел сказать что-то еще, но Адела пододвинулась еще ближе и надавила ему кулаком на грудь, он застонал от боли, замолчал, и Адела продолжила:
– Я надеялась, что когда мой принц вернется, он заставит свою родню уважать меня, я надеялась, что он полюбит меня. Но ты вернулся среди ночи, пьяный вдрызг, с толпой таких же пьяных кретинов и шлюх. Я вышла из своих покоев, чтобы наконец-то тебя увидеть, а ты пригласил меня к вам присоединиться. Не помнишь разве?
Артур закатил глаза и обиженно ответил:
– Адела, побойся Светила, я же был пьян.
– Как и половину супружеской жизни, – пожала она плечами.
– Ну, а что поделать. Моя вина была, я признаю, но ведь только отчасти.
– Отчасти?
– Да. Ну, дорогая, не думаю, что я бы так себя вел, будь я счастлив. Не думаю, что так бы много пил. Видит Светило, и мне, и Джонни не сильно повезло с женами… Адела, будь моя воля, мы бы любили друг друга, и жили в мире и согласии, – он вознес палец вверх, – может с горя не спутался бы с этой сукой, и она бы меня не прокляла.
Адела перебирала складки платья. «Ты ведь сама говорила, что умеешь терпеть. Терпи».
– Будь твоя воля, Артур, ты бы послушал свою семью и приказал бить меня головой о стену до тех пор, пока она не станет мягкой, как печеная груша. В этом плане мне повезло, что ты вечно где-то пропадал.
– Я бы такого не приказал. Ты тогда была такая маленькая… Тоненькая, как колосок. Не то, что сейчас, хо-хо!
Адела хотела ответить, но осеклась на полуслове. Почувствовав на себе взгляд другого человека, обернулась. В дверях стоял Адриан, его испуг быстро сменился радостью, когда он понял, что отец жив. Мальчик кинулся к нему, что-то сжимая в руках:
– Папа!
Адела