Пора Домой. Лев Енец

тотчас передумав, «Да не так уж сильно болит». Мертвячка впилась пальцами сильнее, а спустя мгновение он заглянул в ее глаза и разразился криком, скинул с себя ее руки. Он уже смотрел на мертвых близко, но сейчас было не то, что-то совсем не то. Все мертвецы кроме нее разбежались, она истошно замычала, затем взвыла, Джон не мог это терпеть. Со всего размаху он ударил ее по голове кулаком, она повалилась на землю, продолжая выть. Он ступил шаг назад, зажал уши руками, но все равно слышал вой, будто кричала не она, а что-то внутри него. Джон почти физически чувствовал, что начинает сходить с ума уже по-настоящему. Ее надо было заткнуть – он опустился на колени и принялся душить уже и так мертвую. Она резко замолчала, а черные волосы, как стебли растения, поползли вверх по его рукам. Спарк тут же отпустил тонкую шею и отошел на пару шагов назад. Мертвая вполне членораздельно прошептала:

      – Каждый поплатится за грехи другого, а ты будешь первым.

      Она выдохнула грязный воздух и уже молча ушла под землю. Джон, не позволяя и единой мысли проскочить в голове, быстро развернулся и пошел дальше, следуя давно намеченному маршруту – идти прямо, не сворачивая.

      «Черт. Черт. Черт. Черт».

      Очень быстро перешел на бег, стараясь не вглядываться в деревья, опасаясь того, что может увидеть между стволами. В одном из перерывов между бегом и ходьбой он понял – боль-то ушла.

      «Ногу размял хорошо, вот и ушла. Вот и все. Ничего такого».

      Окончательно опустилась ночь, а он шел. Пришел рассвет, но было слишком страшно останавливаться. Чтобы время шло не так болезненно, он считал. Считал шаги. Считал деревья. Считал листья. Считал время. Еще он составлял карту, правда, в ее точности сильно сомневался. В горах он был четыре дня. Потом, когда окончательно спустился вниз в лес, точнее, леса, был там дней восемь, точно, теперь уже десять. Девочка его ищет? Должна искать.

      Значит, надо двигаться еще быстрее.

      Он шагал, упираясь на палку, хотя она не была необходима. На самом деле, не так уж и плохи его дела. Лес редел, и красные деревья, одно из которых на третий день пребывания здесь чуть его не сожрало, больше не встречались. Теперь он точно знал, что выберется из этого ужаса.

      Джонни чуть не разрыдался, когда среди деревьев увидел хижину. Там, правда, никого не было, но он шел дальше, и что бы вы думали? Он нашел долбаных людей. Целое поселение долбаных людей, и нет, это были не рыси. Обычные, нормальные крестьяне. Светило, он любит крестьян. Джонни притворился путешественником, соврал о том, что нога все еще жутко болит, и одна сердобольная семья разрешила переночевать в их доме.

      Есть одно чувство, которое все когда-либо испытывали, но объяснить никто толком не может. Смесь самовлюбленности и злости. «Предвкушение высказывания своего презрения». Утром от друзей приютившего его семейства он услышал новости из Лиора, после чего чуть не ввязался в драку с теми, кто эту новость преподнес. Блоурвик чуть ли не занимает его место. На прошлой неделе он преподнес Артуру новую пушку – стреляет гранатами, разлетающимися во все стороны, «…и это получше того дерьма, что выкладывал Спарк». Джонни бы посмеялся над такой явной выдумкой, но однажды все тоже смеялись над его «повозкой-едущей-по железу»,