– Это ваш долг как добропорядочной немецкой матери, – вещала медсестра.
Подобное проявление чувств со стороны молодой матери вызывало у нее явное отвращение.
Кристина была больше не в силах все это выносить.
– Я не «добропорядочная немецкая мать», фрау Браун. – Она швырнула ручку на стол. – И уверяю вас, я лучшая из матерей. Я люблю свою дочь больше жизни! А теперь дайте мне мой экземпляр бумаг.
Фрау Браун покраснела, приняла сосредоточенный вид и стала подписывать, разбирать копии и оригиналы. Потом встала, рывком протянула один экземпляр документов Кристине.
– Вы же не хотите опоздать на поезд, фрау Шлик?
Кристина не спеша свернула документы, спрятала их в сумочку и щелкнула застежкой. Но вся ее злость куда-то испарилась, когда она вновь повернулась к дочери. Кристина присела, заключила Амели в объятия, стала покрывать ее поцелуями. Девочка, широко распахнув голубые глазенки, уцепилась за мать.
Закрыв глаза, Кристина пыталась запомнить ощущения от прикосновения дочери, которая обвила ручками ее шею, тепло ее хрупкого тельца. Запомнить, как бьется сердечко Амели, когда мать прижимает ее к груди.
– Вам пора, фрау Шлик. Вы только расстраиваете ребенка, – настаивала сестра Браун.
Она с силой разжала ручки Амели, обнимавшие шею Кристины.
В одно безумное мгновение Кристина хотела было схватить Амели, вырвать ее отсюда и бежать, бежать с ней без оглядки.
– Уверяю вас, так всем будет лучше. Мы действуем по плану. Или мне позвать охрану? – пригрозила медсестра.
«Да, по плану! Я должна действовать по плану… ради Амели». Кристина зашептала дочери на ушко:
– Я всегда буду любить тебя… пока живу… и после смерти тоже!
Кристина знала, что Амели все равно ничего не слышит, но она была абсолютно уверена, что девочка понимает ее сердцем.
Встав, Кристина отстранилась от Амели и знаками показала дочери, что та должна пойти с этой женщиной. Но Амели не хотела уходить. Она сопротивлялась, в широко распахнутых глазах застыла тревога, ручки тянулись к маме.
– Ты должна идти, дорогая.
Кристина опустила руки. Теперь расстояние между ней и дочерью стало еще больше.
Фрау Браун потащила Амели за собой, обхватив ее за талию. Малышка испугалась и завизжала. Медсестра вызвала помощь. Появился санитар, подхватил брыкающуюся Амели и безо всякой нежности унес ее за дверь, которая с громким щелчком закрылась у них за спиной.
Из-за слез Кристина не видела ничего, кроме зловеще поджатых губ фрау Браун. Она не слышала и не понимала, что ей говорят. Единственной ее мыслью была: «Амели! Моя Амели!»
Любовь к дочери погнала ее прочь из кабинета, по коридору, потом на улицу. Обезумевшая от горя, но отчаянно желающая знать, как воплотится в жизнь план по спасению ее драгоценной девочки, Кристина замедлила шаг. Не прошло и минуты, как у нее за спиной прогремел взрыв.