– Но… – Курат едва слышал себя из-за шума в коридоре за закрытыми дверями.
– Спасибо за предложение, но советую вам, курат, взять первого же человека, который войдет в эту дверь, если он знает хоть что-нибудь об обучении детей. Предлагайте ему работу, пока он не успел отказаться. Даже не спрашивайте, умеет ли он петь.
Громкий стук в дверь и всхлипывания выбили у священника почву из-под ног.
– В чем дело? – крикнул он, признавая поражение.
Дверь распахнулась, и на пороге возникла негодующая Лия Гартман, мертвой хваткой держащая за ухо шестилетнего Генриха Гельфмана.
– Прошу прощения за то, что побеспокоила вас, курат Бауэр, но Генрих вновь украл младенца Иисуса из сцены Рождества Христова, которую вырезал Фридрих. Я должна просить вас принять меры…
Оставшуюся часть тирады курат Бауэр не слушал. Слишком сильное впечатление произвели на него небывалые чудеса и то, как высоко взлетели брови фрау Фенштермахер.
По мнению Рейчел, ужин у Герхарда и Кристины проходил крайне натянуто. Герхард – само воплощение немецкой деловитости, позолоченное высокомерием, и испуганная, нервная Кристина – коврик, о который Герхард вытирает сапоги. Его показное рыцарство, когда он придерживал стулья для дам, когда приказывал жене подать на стол, больше стремясь показать свою власть над ней, чем продемонстрировать хорошие манеры.
Всякий раз, когда Рейчел пыталась вовлечь в разговор Кристину, Герхард отвечал за жену или мгновенно исправлял и высмеивал ее ответы. «Она выглядит запуганной, так же как и на балу».
– Расскажи мне о своей дочери, – настаивала Рейчел.
Герхард продолжал улыбаться, хотя глаза его превратились в ледышки. Неожиданно Кристину словно парализовало.
– Ей уже четыре года.
– Амели несколько задержалась в развитии. – Герхард осуждающе взглянул на жену. – Как там вы говорите: слабоумная? отсталая?
Кристина подалась вперед – львица, защищающая своего детеныша.
– У Амели проблемы со слухом, вот и все. Она умненькая – правда умненькая, и говорит очень смешно. – Она с мольбой взглянула на Рейчел, ища понимания.
– Она разговаривает? – поинтересовался доктор Крамер.
– С помощью рук – и довольно хорошо для маленького ребенка, – похвасталась Кристина.
– Кривляется, как обезьяна, – передернул плечами Герхард. – Кристина убедила себя, что этот ребенок похож на человека.
– Она и есть…
– Довольно! – осадил Герхард жену. – Мы отправим ее на лечение. – Он говорил об этом как о чем-то давным-давно решенном. – Как вам известно, доктор Крамер, в последнее время была проведена масса исследований по этой теме. Об Амели будут заботиться, и она больше не будет пить соки из Кристины.
– Она не пьет из меня соки! – даже привстав от возмущения, воскликнула Кристина, хотя темные круги у нее под глазами свидетельствовали об обратном. – Я люблю свою