– Не могу с ней говорить, всегда стоны, – процедил он сквозь завесу этой непонятной ярости.
«Ну почему слабые вызывают к себе эту животную ненависть?» – подумала Марина, молча наблюдая за бешенством мужа. Наверное, это инстинкт самосохранения. Мы боимся в жизни поменяться местами со слабыми… Но в подкорке всегда дремлет мысль, напоминая и раздражая: «Это может случиться с каждым из нас».
«Ему нужна разрядка… Следующая жертва его неудач – я?! Нет, я этого не потерплю!» Пальцы Марины нервно сжимали виски, болела голова, хотелось его задушить. Она даже испугалась себя. Но уже через мгновение была в полном порядке: тщательно одетая, с изысканным макияжем, готовая к любому повороту событий.
Конечно, Марина могла сама позвонить свекрови, успокоить и выслушать её, но… Срочные переговоры с редакторами, обсуждение нового эфира, подбор новых героев передачи… Не успела! Забыла. Отключила из фокуса своего внимания. И это стало роковым и страшным стечением обстоятельств страшного дня.
Марина не видела, как он нервно курил в темноте комнаты. Как, обжигаясь, пил кофейный кипяток, не чувствуя вкуса. Она даже не заметила, как он наспех накинул куртку, схватил ключи от машины и растворился в чёрном дверном проёме. Больше она живым его никогда не видела. Он не доехал до дома своей матери всего несколько метров.
Из-за угла на огромной скорости в него врезался автомобиль – убийца, не оставив своей жертве права на защиту. Время для него остановилось. Навсегда.
Все ненужные вопросы, все грандиозные планы и проекты, вся мистика этого дня – ушли, растворились, незаметные и незначительные, в шуме городской суеты, в жизни большого города.
И только две женщины – жена и мать ещё ничего не знали. И очень ждали его.
Город потерянных детей
«Февраль. Достать чернил и плакать,
Писать о феврале навзрыд…»
Об этом не принято говорить. Эту тему стараются обходить молчанием или – нехотя, шёпотом… Или, наоборот, выставляя на всеобщее порицание при публичных обсуждениях и политических дебатах. Но в этом столько сакрального и больного, что даже опасно приблизиться. Наверное, не случайно всем, у кого есть на дне души что-то очень личное и тайное, так нравится старый чёрно-белый американский фильм «Кто боится Вирджинию Вульф?» В фильме никто никого не убьёт, никто никого не полюбит, никому не откроется смысл жизни. Но в нём, как скользящий мираж, присутствует предопределённость, от которой никому ещё не удавалось уйти. А если в предопределённости чья-то судьба? Если в предопределённости – разрешение на убийство?
Вы скажете насмешливо: «В нашем обществе так не бывает!». Но будете правы лишь отчасти; вы