– О Джон, мой дорогой, добрый, трудолюбивый мальчик, я не хотела тебя обидеть. Как я могла сказать такое! Это было гадко, несправедливо, неблагодарно! О, как я могла это сказать!
Он был очень добр, охотно простил ее и не произнес ни слова упрека, но Мег знала, что она сделала и сказала то, что не скоро забудется, хотя он, возможно, никогда не даст ей это почувствовать. Она обещала любить его и в горе и в радости, а теперь, став его женой, бросила ему упрек в его бедности, после того как сама же безрассудно потратила заработанные им деньги. Это было ужасно, а хуже всего то, что после этого Джон вел себя так спокойно, будто ничего не случилось, и лишь задерживался на работе дольше обычного и работал дома в поздние ночные часы, когда она, наплакавшись, засыпала. Неделя, проведенная в постоянных угрызениях совести, измучила Мег, а известие о том, что Джон отказался от заказанного для себя нового зимнего пальто, привело ее в отчаяние, на которое было тяжело смотреть. В ответ на ее расспросы он просто сказал: «Я не могу позволить себе такой расход, дорогая».
Мег ничего не сказала в ответ, но несколько минут спустя он нашел ее в передней – уткнув лицо в его старое пальто, она рыдала так, словно сердце ее готово было разорваться.
Они долго говорили в тот вечер, и Мег научилась любить мужа еще глубже за его бедность, которая сделала его настоящим человеком, дала ему силу и смелость прокладывать свой путь в жизни, научила его кроткому терпению, позволявшему спокойно переносить как собственные неудовлетворенные желания, так и недостатки и слабости тех, кого он любил.
На следующий день, спрятав гордость в карман, она пошла к Салли, рассказала ей правду и попросила оказать услугу – купить у нее шелк. Добросердечная миссис Моффат охотно пошла ей навстречу, и у нее хватило деликатности не предложить его тут же в подарок. Затем Мег оплатила счет портного и распорядилась прислать пальто Джона на дом. Когда Джон пришел, она нарядилась в пальто и спросила мужа, как ему нравится ее новое шелковое платье. Можно легко вообразить, каков был его ответ, как он принял подарок и какими благоприятными были последствия. Джон приходил домой рано, Мег больше не бегала в гости, новое пальто надевал утром очень счастливый муж, а вечером помогала снять преданная жена. Так прошел год, а лето принесло Мег новые переживания – самые глубокие и нежные в жизни женщины.
Однажды в субботу Лори с взволнованным лицом вошел на цыпочках в кухню «голубятни» и был встречен звуками литавр, ибо Ханна пыталась хлопать в ладоши, держа в одной руке кастрюлю, а в другой крышку.
– Как там маленькая мама? Где все? Почему вы не сказали мне ничего, прежде чем я приехал домой на каникулы? – начал Лори громким шепотом.
– На седьмом небе от счастья милочка наша! Все до одного наверху и восхищаются. А не говорили, потому как нам тут не нужны никакие ураганы. Идите-ка в гостиную, а я схожу наверх и пришлю их к вам, – дав этот несколько туманный ответ, Ханна исчезла с торжествующим смехом.
Вскоре