* * *
Парк за домом усыпан желтыми листьями, и спелые желуди хрустят под ногами, а в моем телефоне есть новый номер, номер человека из метро. Я бы хотела рассказать о том, как важно, что в телефоне появляется новый номер в те дни, когда ты чувствуешь свое одиночество растянутым на километры всех веток метро, растворенным в воздухе, отражающемся в осеннем небе, во взглядах прохожих на улицах… Но я не хочу говорить о себе, ведь я начала эту историю, что бы рассказать о другом человеке, о встрече, о диалоге…
Как же грустно, что я не могу этого сделать – слова распадаются сами собой, и вот уже диалог становится ди-а-логом. «Ди» – двойное, «А» – отрицание… и выходит, что диалог – лишь двойная не логичность и только. Оттого ли, что он вдвойне субъективен? Мы лишь думаем, что понимаем другого, тогда как на самом деле никакого понимания нет, и государство двоих, о котором говорят писатели, держится не на любви, а на иллюзии того, что другой мыслит и чувствует также как ты.
Значит ли это, что всякий диалог, всякая встреча, заведомо не имеют смысла? И стоит ли протягивать руку, если не сумеешь коснуться?
Мне становится страшно и стыдно, когда я осмеливаюсь думать об этом. Его прощальные слова «ты не бойся, я ничего не потребую, мне просто казалось мы могли бы что-то доброе сделать друг другу» волнуют и раскрывают внутри что-то незащищенное, важное и в то же время рождают цепь подозрений, за которые ругаешь себя, но которые никак не истребишь. Они как головы Лернейской гидры – на месте отрубленной всегда вырастает две. И если сомнение еще можно усмирить, как сделал это Геракл, то с преследующим день за днем вопросом совладать гораздо труднее. И снова и снова я спрашиваю себя: не прикрываю ли я словами о невозможности свое неумение и нежелание понимать? И не хочу дать ответа.
Поэтому и сегодня, как в те дни, когда я ждала его первого звонка, я пишу коротенькие записки о ветерке, о том, как носит он серую пыль, кружась вслепую в маленьких двориках, как бегает наперегонки с дворовыми собаками, как укрывает туманом пожелтевшую тонкую траву… Из северного города друг пишет, что думает об этой осени и о том как же мне в ней, и я испытываю трепет, будто подошла к разгадке, и сама становлюсь как ветерок, лечу легко, радостно, быстро, будто обнимая все, что способна увидеть и ничего не касаясь.
Он позвонил через неделю, а я уже ждала, я уже была свободна