себя. Сделать человека несчастным и больным (способным к восприятию гносеологического дуализма) – такую цель преследует, в частности, столь полюбившееся нам понятие «совести», не просто удваивающее мир (на этот и иной – «лучший»), но и переносящее данный раскол «извне» «вовнутрь» человека, делающее его самого внутри себя и для себя «шизофреническим» носителем фундаментальной библейской раздвоенности. Понятие совести является центральным и «архетипичным» именно для выросшей из Библии культуры – языческий мир не знал его и не нуждался в нем. Природный человек, язычник, физиологически не может гнушаться самим собой – он здоровый, бессовестный человек, именно в том смысле, что не наделен «нечистой совестью» (чувством вины), как и ее «чистотой» (в чувстве искупления). Его внутреннее ощущение исполнено естественного достоинства, которое дается ему от рождения. Никто никому ничего не должен, никто ни перед кем не виноват (уже хотя бы потому, что «я» язычника не является чем-то абсолютно «потусторонним» миру – наделенным фантастической «свободой воли», и потому на него не распространяется априорная «юридическая», подсчитываемая в уме «вина»). Единственное, что связывает людей между собой, что может накрепко
привязывать их друг к другу – это чувство благодарности и чувство восхищения! Вот естественные чувства свободного человека, мужчины, воина (которые могут распространяться не только на «близких», но, при известных обстоятельствах, и на врагов). А ощущение вины или долга – это чувства раба, подчиненного. Механизм «совести» – это то, посредством чего «высшие» сословия управляют «низшими», делают их инструментом своей власти, на чем основывает свою власть современная банковская система… Иметь долги – это так не благородно… «Совесть» – добродетель вьючного животного… Возможно, кто-то еще сомневается в том, что «совесть» является психологическим мостиком, посредством которого переходят из язычества прямиком в иудео-христианство? Тогда нужно обратиться к первоисточникам.
Вот как это происходит: «когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: Они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую» (Рим. 2, 14—15). Ведь «не тот иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти; но тот иудей, кто внутренно таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве: ему и похвала не от людей, но от бога» (Рим. 2, 28—29). Вот почему, в частности, «признаюсь тебе, что по учению, которое они называют ересью, я действительно служу богу отцов моих, веруя всему написанному в законе и пророках. …Посему и сам подвизаюсь всегда иметь непорочную совесть пред богом и людьми» (Деян. 24, 14—16)
Разумеется, это не единственно возможное понимание «совести» (хотя и центральное для одномерного мышления). Но если под ней понимать,
